АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Эдвард… — мой голос окончательно садится, а пальцы, поглаживающие его плечо, начинают подрагивать.

— Да, и ещё кое-что, — будто неожиданно вспомнив, добавляет мужчина, — успокаивающая поездка куда-нибудь подальше из США, на пару-тройку дней, — на этих словах его улыбка становится безумной, а глаза страшно сверкают. — И это сейчас. В самое что ни на есть подходящее время.

— И что ты ответил?

Не знаю, зачем спрашиваю. Ответ напрашивается сам собой.

— Я отказался, Белла. И это решение неизменно.

— Ты ведь понимаешь, что это опасно?

— Жизнь полна опасностей. Что уж поделаешь? — риторически отзывается Эдвард.

Собираюсь возразить. Открываю рот, думая, что лучше сказать на такое, но не успеваю.

Джером, сладко зевнув, открывает глаза, усаживаясь на красных простынях.

Я знаю это место.

Голубые неровные стены, от которых вечно веет холодом, потертый линолеум с характерной белой крошкой осыпающейся штукатурки, сероватые комки пыли в углах и сведенное к минимуму количество старой деревянной мебели. Да, определенно знаю. Это — одна из квартир Джеймса. Для «первых», как он однажды объяснил, позволив-таки переехать в более-менее пригодные для жизни условия (впрочем, в сравнении с январской улицей даже это крысиное убежище казалось гранд-отелем).

Жесткие простыни кровати, порванные слева и справа, туго натянутые на грязный матрац, неприятно скрипят от каждого лишнего движения. Волосы, запутавшиеся где-то в изголовье, на металлическом узоре спинки, требуют срочного избавления от боли, но я никаким образом не могу до них добраться — тело налито свинцом.

Не имея ни малейшего желания пошевелиться, в полусонном состоянии оглядываюсь вокруг, лениво следя за крохотными острыми снежинками за окнами. Только лишь давно не мытое стекло подсказывает, дает понять, что я не там, не на асфальте, не умру…

И пусть на теле нет ни единого предмета одежды — у меня в принципе её больше нет — пока не холодно. По крайней мере, ощутимо.

Немного наклонив голову набок, прикусываю губу и тут же морщусь — свежая ранка выпускает наружу пару капель крови.

Я знаю, что он придет. Глупо бы было надеяться на обратное при том условии, что этот человек забрал меня с улицы. В конце концов, если все, что ему нужно это секс — я готова заплатить эту цену. В отличие от Хью и Лори данное занятие с ним кажется более безопасным. К тому же, больно пока ещё не было…

Пугает лишь ненасытность мужчины. Я живу здесь всего третий день, а мы успели переспать не меньше семи раз — и это притом, что все первое утро было занято осмотром доктора. Если такими темпами пойдет и дальше, я попросту не выдержу. Уже не выдерживаю.

Этот перерыв жизненно необходим. Я не чувствую ни единой капли силы внутри, ни единого её источника. Спать и есть — единственные желания. Первое даже больше…

Отпускаю тревожные видения и потяжелевшее тело, умудряясь расслабиться даже на жестких простынях, когда меня прерывают.

Зажмурившись от ярко вспыхнувшего цвета, вздрагиваю.

— Не спи, моя девочка, — усмехаясь, напутствует Джеймс, — замерзнешь.

Нехотя приоткрываю глаза, раздраженно взглянув на него.

— Часа не прошло…

— А кто обещал час? — серые глаза щурятся, посмеиваясь надо мной. Поскрипывание кровати и её мягкий прогиб подсказывают, что он куда ближе прежнего — разрешение полежать в темноте не ограничено временным промежутком. Ты можешь лежать до утра, а можешь встать через десять минут. Потому что я к тебе пришел.

Его палец пробирается от низа моего живота к груди. Нежными круговыми движениями проходится по её коже.

— Я не буду… — бормочу я, прикладывая последние усилия для поворота в другую сторону. Простыни пахнут сигаретами.

— Не будешь? — вопрошающе-сочувствующим тоном интересуется Джеймс, прикасаясь теперь уже к моим бедрам. — Подумай хорошенько, что говоришь, моя девочка.

Умело замаскированное в словах предостережение я слышу без лишних подсказок. Хмурюсь, но тон все же меняю.

— Я очень устала, — жалуюсь ему почти шепотом, — я обещаю, через час… пожалуйста…

— Устала… — протягивает следом он, тяжело вздыхая. Наклоняется ко мне, зарываясь носом в волосы.

— Да, — вторю ему, прикрывая глаза. Мятное дыхание Джеймса нельзя назвать неприятным.

— Малышка, — мужчина нагибается к самому моему уху, легонько покусывая мочку, — ты должна запомнить, что не можешь устать для меня. Для кого угодно можешь, но для меня — нет.