АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Низко опуская голову, съеживаясь, он почти равняется ростом со мной. Кусая губы, повторяет, часто моргая:

— Я не схожу с ума!..

— Не сходишь, — уверенно соглашаюсь, робко поцеловав его в щеку; кожа соленая, — конечно нет. Конечно. Я знаю, что тебе больно. Я видела. Я понимаю, мой хороший.

Упираясь лбом в мое плечо, Эдвард шепчет плохо разделимый на слова поток благодарностей. Пытается не сбиться, но то и дело запинается на очередном всхлипе.

Во второй раз вижу его плачущим. И второй раз сердце зажимается от беспомощности. Не имею ни малейшего представления, как выразить свое сочувствие словами. Как показать, что никому, ни за что, ни при каких условиях не дам его в обиду. Будь то Флинн или белобрысый Джаспер — мне все равно.

— Может быть, ты неправильно его понял?

— Правильно, — не соглашается Каллен, — «наркота не нужна»… «наркота не помогает»… наркота…

— Он считает, можно справиться без неё? — не удерживаюсь от наболевшего вопроса.

«От наркотиков надо избавиться», — вот, что я слышала. И эту фразу доктор адресовал непосредственно мне после того, как о чем-то поговорил с мужчиной… Выходит, действительно, все правда? Это возможно?

— Он может считать, как угодно. Терпеть мне… — Каллен давится воздухом, до хруста стиснув зубы.

— Ты в любом случае справишься, — уверяю я, кончиками пальцев осторожно стерев сбежавшие к скулам слезы, — ты очень сильный.

— Не справлюсь, — ответ обжалованию и возражению не подлежит.

— Эдвард, — обнимаю его крепче, глубоко вздыхая, — справишься. Ты прекрасно это знаешь и сам.

— Я не смогу больше… — вздрагивает, согнувшись, словно от удара, — это….

— Я знаю, что это больно, — сдаюсь, договаривая за него, кусая губы, — и мне очень жаль, что тебе приходится это испытывать. Но тебе обязательно станет легче. Я обещаю.

Господи, господи… что же я делаю? Что обещаю?

Вместо ответа он отстраняется.

Резко, мгновенно, донельзя внезапно.

Судорожно вздыхает, глядя на меня сверху вниз, но таким пронзающим, необыкновенным взглядом, что наше местоположение за секунду в корне меняется. Все наоборот.

— Нет.

В малахитах блестят слезы. Ещё одна мокрая дорожка, скользнувшая по коже, светится при лунном свете.

Эдвард даже не пытается её скрыть. Он тоже отказывается от меня прятаться.

— Мы все сделаем вместе, — говорю я, привлекая его обратно к себе. Приподнявшись на цыпочках, чмокаю в подбородок. Глажу плечи и спину. Пытаюсь придать уверенности словами. — Я помогу тебе. И Джером тоже.

— Не втягивай его…

— Мы не позволим, чтобы нашему папочке было больно, — договариваю, отказываясь исправляться.

Мужчина зажмуривается. Приникает ко мне, как ребенок. Слез становится больше.

— Все будет в порядке, все, — шепчу я, не унимаясь. Повторяю, будто бы и не знаю других слов вовсе. Но не хочу останавливаться.

Ни за что.

— Не бросай нас… — бархатный баритон подрагивает, искажаясь от боли, — пожалуйста…

— Я ни за что не… — закончить мне не позволяют.

— Не предавай. Пожалуйста, только не предавай… — Эдвард шумно сглатывает. Не сдерживается. Стонет. — Я тебе так верю, Белла… Пожалуйста!

— Ты всегда можешь на меня положиться, — говорю я с предельной честностью, — я всегда на вашей с Джерри стороне. Что бы ни случилось.

— Спасибо…

— Не за что.

— Прости за это… — спустя минуту молчания, виновато просит он. Снова обнимает меня, надежно от всего и всех пряча, — я больше не буду… оно не повторится…

Оправдывается так искренне, так честно… слева щемит, колет и кромсает с удвоенной силой.

— Неважно, — качаю головой, лаская его плечи, — если тебе нужно поговорить, просто скажи мне, хорошо? Я всегда готова тебя выслушать.

Он поджимает губы. Пару секунд молчит.

— Откуда же ты такая?.. — тихонький смешок. Вымученный, натянутый, но… дело движется. Ему легче.

Усмехаюсь в ответ, пожимаю плечами.

… Ещё пара минут молчания наводит на мысли о том, что мы все ещё посреди балкона. И ветер — холодный апрельский ветер — все ещё дует, заставляя дрожать.

Несмотря на явное нежелание Каллена обращать внимание на такие мелочи, гусиная кожа на его руках недвусмысленно выдает своего обладателя. Про себя и вовсе молчу.

— Ты замерз? — участливо интересуюсь я, разрушая тишину. — Здесь холодно…

— Плевать, — мотнув головой, он отказывается от меня отстраняться. Благо дышит куда ровнее, чем в начале разговора.

— Не хочешь вернуться в комнату? — спрашиваю с некоторой надеждой. Несмотря на потрясающее отвлечение от холода Эдвардом, постепенно мысли о нем все же заползают в сознание, отравляя его. Никуда не деться…