АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Флинн же, кажется, к подобному зрелищу равнодушен. Забирая полотенце, он с сосредоточенным лицом растирает поверхность поврежденной ноги. До красноты.

— Что с ним?.. — не в силах оторваться от шрамов, спрашиваю я.

Мужчина делает вид, что речь идет об общем состоянии моего похитителя.

— Что-то вроде бессознательного состояния. Было бы лучше, если бы мистер Каллен оставался в нем подольше.

— А нога?..

— Сейчас все исправим.

От него веет уверенностью и опытом. Этот человек не бросает слов на ветер. Он действительно может помочь все исправить.

Впрочем, какая-то часть расслабленности, прикоснувшаяся к сознанию, отступает, едва растирание прекращается, и Флинн приступает к своим основным манипуляциям.

Процедура начинается с тихого постанывания Эдварда, когда доктор только лишь поднимает его ногу, а кончается несдержанным криком, эхом разносящимся по спальне, когда Флинн поочередно надавливает на определенные точки на коже. Самый болезненный участок располагается, судя по всему, под коленом…

Я схожу с ума. Мне кажется, я уже в пучине безумия. По крайней мере то, что я вижу, полностью этому утверждению соответствует.

То и дело вздрагивая, как при приступе эпилепсии, Эдвард голосом предпринимает попытки остановить мужчину. Не просит и не зовет. Просто кричит. И для такого крика фраза «от боли» точно не является правильной. Это другое слово. Такие ощущения нельзя называть банальной болью. И даже с пометкой «катастрофически сильная» не получится…

Внутри меня поочередно рвется все — от сердца, до ниточек, связывающих сознание с реальностью. Будто бы заживо режут на части…

Начинаю всерьез думать о том, чтобы позволить действительности ускользнуть, привалившись к одной из балок, поддерживающих балдахин, когда пытка кончается.

Резко и внезапно, так же, как началась.

Поправив простынь, доктор опускает пострадавшую ногу моего похитителя обратно. Вкалывает под кожу что-то коричневатое, наскоро протерев её крохотной ваткой.

Запах горького лекарства наполняет комнату, смешиваясь с духотой и потом. Заполняет все её пространство.

Эдвард даже не дергается. Замолкает, застывая на подушках как восковая фигура. Постанывает тихо-тихо, как беспомощный ребенок. Дрожит.

— Болеутоляющее будет действовать до утра. Я приеду в девять и окончательно сниму приступ, — Флинн поднимается со своего места, подходя ко мне. Говорит негромко, но внятно и четко. Дает указания, отрывая взгляд от Каллена. — Никаких подъемов и лишних движений, Изабелла.

— Он будет спать? — нерешительно интересуюсь, краем глаза все же взглянув на мужчину.

— Очень крепко. Зрачки будут немного расширены, не пугайтесь, — мужчина вздыхает, устало усмехнувшись. Смотрит на меня не так, как в первую нашу встречу. В этот раз удивления в сером взгляде почти нет, а вот доверия явно стало больше.

— Он поправится? — не могу удержаться от этого вопроса. Мне нужно получить ответ. Спокойный, уверенный ответ от доктора. Я не могу больше всего этого видеть…

— Это боли, Изабелла, а не яд, — рассуждает мужчина, но, видя, что я не понимаю, поясняет более простым способом, — разумеется. Сто из ста процентов. Вы вовремя позвонили.

Вовремя…

— Спасибо, — успокоено вздыхаю, искренне благодаря его. В одиночку я бы не справилась. Эдвард бы не справился. В который раз мы обязаны этому человеку… И за Джерома тоже.

— До свидания, — вежливо отзывается обладатель кофейного костюма, послав мне напоследок ободряющую улыбку, — этой ночью вам лучше спать у себя — чтобы не потревожить мистера Каллена.

— Я… конечно, — наскоро киваю, мимолетно взглянув на моего похитителя, — конечно…

Впрочем, задержаться после ухода Флинна на пару минут в комнате Эдварда я себе позволяю. Закрыв за ним дверь, подхожу к кровати, не рискуя на неё садиться. Смотрю на мужчину стоя. На бронзовые волосы, на бледное, мокрое лицо, на тело, наполовину скрытое под толстым одеялом, на закрытые глаза и неслышные бормотания… Смотрю и не могу поверить в то, что вижу.

Очень больно. До безумия. До дрожи.

Эдвард не святой. Он никогда не был им и не будет. Он делал много всего плохого и, по собственным словам, нарушал божественные запреты неоднократно, но он ведь хороший! Он добрый, нежный и понимающий. Он сострадательный и заботливый. Он может искренне любить и беспокоиться. Он предан и верен до последнего. Я вижу это на примере их отношений с Джеромом. Я вижу положительное в этом мужчине рядом с его маленьким ангелом. И не важно, что это не касается никого другого. Не важно, с каким хладнокровием он расправляется со своими врагами. Неважно ничего…