АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

На секунду он отводит глаза от забора, всматриваясь в мое лицо.

Дальнейшие слова сопровождаются четырьмя бороздками на его бледном лбу.

— К сожалению, по одной они не выключаются. Только блоком.

— Они отключили блок у спальни и коридора, — состыковывая факты, подвожу итог я. Холод сковывает все внутренности.

— Именно, — Эдвард изо всех сил пытается дышать ровно. С большим трудом ему удается контролировать это.

Закрываю глаза, упираясь лбом в камни забора. Осознать услышанное сложно. Безалаберность охранника привела к ужасным последствия. Если бы мы не нашли Джерома в то утро, он мог бы насмерть замерзнуть. Его раны сильно поспособствовали бы этому, несомненно.

Потеря малыша кажется непосильным, невозможным гнетом. Если когда-нибудь этот камень, именуемый его кончиной, упадет на меня, противиться и уж тем более бороться за дальнейшую собственную жизнь я не вижу смысла.

Джером — все. Все, что у меня есть. Все, что мне дорого. Все, что я люблю.

Никогда, никому, ни за что я не позволю отобрать маленького ангела у меня.

У Эдварда…

— Они свое получили, — стальным, мстительным голосом докладывает мужчина.

— Где они? — стараюсь спросить более спокойным, безразличным тоном, но выходит совсем не так.

Я знаю, что услышу, и от этого кровь стынет в венах.

— В сырой земле, — монотонным голосом из фильма ужасов отвечает мой похититель.

Секунды тишины, которую разбавляют шумящие сосны и мое неровное, сбитое дыхание, длятся достаточно долго.

Удается понять все. Расставить ситуацию с пропажей Джерома по полочкам.

Тайн не осталось.

Правда вышла жестокой и болезненной, но главное, настоящей.

Теперь мой мальчик получит в два раза больше любви и заботы, чем раньше. Я успокою его и выясню, что послужило причиной побега.

Хотя, мне кажется, я уже догадываюсь…

— Белла? — внезапный голос Каллена, вторгшийся в сознание, отвлекает от размышлений.

Поворачиваю голову к мужчине, открывая глаза.

Малахиты смотрят на меня двояким взглядом.

Внутри них затаилась уверенность в моем предательстве, а снаружи — вопрос. Громкий, почти кричащий, но притом — беззвучный. Как слова, произнесенные сегодня Джерри после кошмара.

— Белла, ты же мне обещала… — негромко напоминает мой похититель, упираясь ладонями о снег.

— Что обещала? — напрягаюсь.

— «Он не станет относиться к тебе хуже. Ты его папа…» — мужчина повторяет сказанные мной слова, и на лице его не отражается ничего, кроме тоски и непонимания.

— Это было уже после… — говорю первую пришедшую в голову мысль, но осекаюсь, не закончив, наблюдая блеск в малахитах. Не тот дьявольский, что раньше, не от боли, как ночью. Влажный блеск. От слез…

— Эдвард, — смотрю прямо в его глаза, стараясь показать, что говорю искренне, — ты по-прежнему самый главный человек в жизни Джерома. Он знает это и прекрасно понимает. Он любит тебя больше всех.

— От любви не совершают побегов, — шепчет мой похититель, глядя куда угодно, кроме моего лица. Каллен поворачивает голову из стороны в сторону, стремясь обогнать мои глаза.

— Джером просто немного запутался. Ему не у кого было спросить совета, вот и все, — кого я убеждаю? Себя или этого мужчину?

— Ты его надоумила, — вердикт вынесен.

— Нет… — вздыхаю, набираясь сил для дальнейшего разговора из воздуха, попавшего в легкие. — Я хотела только лишь помочь ему, утешить!..

— Помочь?! — Эдвард отрывает правую ладонь от земли, ударяя ей по камню забора. — Когда не просят, помогать не следует! Нельзя! Вот к чему это приводит!

Его горящий взгляд, откуда влага быстро испаряется, упирается в ограждение.

— Ты же запугал его! — не выдерживаю я, вскакивая с земли. Теперь гляжу на Эдварда сверху вниз, — ему ничего нельзя! Ни шоколада, ни сказок, ни игр! Где его игрушки?!

Сдвинув на переносице брови и тяжело дыша, мой похититель поднимается следом.

— Нет и не будет игрушек! И шоколада не будет! — рявкает он.

Лес усиливает громкость нашего спора в десять раз. Сосны шумят в такт словам Каллена.

— Ты отнял у него детство, — сглатывая горечь, появившуюся внутри при этих словах, произношу я. Негромко, но достаточно.

— У него не было детства! — нещадно разрывая лесную тишь, ревет Эдвард. Его лицо краснеет так же, как замерзшие в снегу руки. Знакомые мне вены уже пульсируют под кожей. — Не забывай, твою мать, у кого он родился!

— Это не имеет значения…

— Не имеет?! — взгляд, коим пронзают меня малахиты, можно назвать лишь безумным. — Не имеет, Белла?!