АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

Предусмотрительно захожу в магазин и покупаю самые спелые, самые красивые фрукты и овощи.

В программе на сегодня натюрморты даров природы и прочие съедобные композиции. Некоторые клиенты готовы платить большие деньги за такие фотографии, а некоторые, мне кажется, вполне подойдут к дизайну нашей собственной кухни. В частности, цукини. Они вместе с кинзой получаются у меня лучше всего.

К тому моменту, как Эдвард возвращается домой, обед готов, однако я по самое горло вовлечена в творческий процесс. Мужа по приходу застают башни из помидоров, огурцы с капельками влаги на шкурке, и вспоротые яблоки, разбросанные по прозрачной клеенке, постеленной поверх ковра.

Не думаю, что нужно говорить, был ли он удивлен. Немного хмурый, с погасшим взглядом, засмеялся сразу же, как переступил порог.

— Баррикады?

Собравшая на себя всю пыль, какая была в доме, пока ползала по полу в поисках лучшего ракурса, я с усмешкой киваю.

— Плодово-овощные, для морковных революций.

Эдвард закатывает глаза, на ходу чмокая меня в лоб и скидывая пиджак. По сравнению с моими рваными джинсами и тонким обрезанным топиком выглядит слишком идеально. Вот кого нужно фотографировать…

Заинтригованный моими занятиями, первым делом Каллен идет не к столу, а в зал. Уже там я нахожу его с недоуменным видом разглядывающего мой шедевральный цукини. Он наклоняется, едва-едва касаясь овоща пальцами, и в ту же секунду я нажимаю на красную кнопку фото. Скорее машинально, просто так, для смеху.

Громкий щелчок и кадр. Эдвард прищуривается, оглянувшись в мою сторону, а я поскорее смотрю в фотоаппарат.

— Ты что вытворяешь? — муж улыбается.

— Спонтанные фото самые лучшие, — со знанием дела заявляю, демонстрируя ему, уже подошедшему ко мне, результат, — посмотри, как здорово вышло!

По ту сторону экрана он действительно бесподобен. Весь спектр эмоций от глупости ситуации, нужный фон черного дивана и темного ковра, на котором он выделяется, эта белая-белая рубашка, заправленная в черные брюки, пряжка ремня… нет ни единого лишнего компонента. Даже пара волосков выбившаяся из общего вида его прически и придающая Каллену каплю небрежности выглядят крайне живописно.

Он требовательно осматривает кадр, забрав у меня фотоаппарат. Я очень боюсь, что удалит его, но верю, что не сделает этого без спроса и потому отдаю. И не разочаровываюсь: мой «Canon» возвращается мне в руки в целости и сохранности. Ни одной фотографии не пострадало.

— Тебе надо снимать для выставок, — выдает свой вердикт Эдвард, погладив меня по волосам, — очень красиво, моя рыбка.

Почему-то я краснею, смущенно усмехнувшись. И, оставив фотоаппарат в покое на журнальном столике, способна наконец полноценно уделить время мужу.

— Поедим? — обняв его за талию, зову я. Рубашка жесткая и пахнет тем самым горьковатым каспиановским парфюмом, однако тепло под ней мое. И это вдохновляет. Эдвард мой. А я — его. И это прописная истина.

— Поедим, — эхом отзывается он, сразу же расслабившись, как мои руки касаются его груди, — сегодня в меню суп из цукини?

— Отбивные с сыром и ветчиной, а на гарнир отварной картофель.

— И никакой курицы?

— Ты ее не любишь, — журю я, разгладив ворот его рубашки.

«И я не очень люблю после вчерашнего», — мысленно дополняю сама себя.

— Ты любишь, — Эдвард пожимает плечами, — поэтому сегодня вечером нам стоит сходить к Луиджи. Помнишь его каччиаторе?

Перед глазами сразу встает восхитительное блюдо в горячем черном горшочке с томатами в собственном соку, куриной грудкой, шампиньонами и бесподобным орегано. Этот аромат я вряд ли забуду, как и все то, чем потчует итальянская кухня.

Мы с Эдвардом шутили, что если бы он жил в Италии, уговаривать меня на переезд так долго бы не пришлось.

Ну ладно… от этой курицы я под дулом пистолета не откажусь. Он поймал меня.

— После работы?

— Ага, — муж очаровательно улыбается, притянув меня совсем близко и нагнувшись, чтобы поцеловать. Первый раз целомудренно, нежно-нежно, едва коснувшись губами, со всей любовью. А второй раз как следует, как нравится мне больше: с посылом принадлежности. Есть мужчины, которым хочется принадлежать. Без остатка. — Но пока придется потерпеть и поесть свинину.

— Я надеюсь, тебе понравится…

От моего тихого тона, от несмелых слов Эдвард сразу говорит громче, увереннее и бодрее. Без права на опровержение.

— Я в этом не сомневаюсь, Беллз. Пойдем-ка.

Мы садимся за стол и я выкладываю свои маленькие кулинарные изыски на тарелки. В Австралии, как ни странно, совершенно не хотелось готовить, постоянная жара отнюдь не способствовала вдохновению, но здесь, на новом континенте, все совсем по-другому. Или дело просто в том, кому я готовлю.