АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

Слабая. Отвратительная. Глупая.

Но я говорю:

— Ты принимаешь морфий.

Мужчина замирает, буквально застыв на своем месте. Активны только его глаза. И горят они, буквально пылают, все ярче и ярче. Подспудно он, похоже, понимал, к чему я клоню. Или догадывался, что я знаю. Контроль не идеален у всех, с этим впору смириться. А любые игры имеют свойство заканчиваться.

Я смело смотрю на мужа, стараясь во взгляде показать в одно время и свое недовольство, и свой ужас, и желание помочь — куда сильнее, чем прежде. Вообще свою силу в чистом виде, целиком. Чтобы смог на меня положиться.

…Комната словно бы становится меньше.

…Воздух заряжается электричеством. Мне сложнее дышать.

— Глупость, — резюмирует Эдвард. Быстро.

— Нет.

— И как же ты проверишь? — он почти издевается.

— Я просто знаю. И ты меня не переубедишь.

— Верить сплетням старого извращенца теперь твое новое веяние?

Я качаю головой. Он не думает о том, что говорит. Это ясно. Он загнан в угол, он сопротивляется… бедный мой. Что же мы с тобой натворили…

Да будь проклят Алессандро! На этом свете или на том!

— Думаешь, оскорбив Аро, ты поможешь себе, — пытаюсь урезонить мужа я, — или мне? Эдвард, ты выбрал неправильный путь. Он ведет… в бездну. Я тебя по нему не отпущу.

Моя категоричность его смешит. До злого, истеричного хохота.

— Рыбка, я люблю тебя. Но ты много на себя берешь.

— Я люблю тебя не меньше. И это минимум, что могу сделать.

— Как? Отберешь у меня таблетки?

— Не стану. Ты сам их уничтожишь.

Эдвард ухмыляется. Злоба одолевает его, пригибает к земле. И я снова вижу перед собой того мужчину, которого не так давно опасалась. Там, в Атланте, я рыдала ночи напролет, когда говорил со мной подобным тоном, выглядел так. А сегодня нет. У меня хватит сил, я верю, пережить это. И помочь пережить ему самому, что важнее всего.

— Знаешь, Белла, я знал, что в каждом браке существуют обиды, — а вот Эдвард сдерживаться не собирается совершенно, разговаривая со мной едва ли не криком, — но чтобы так много… чтобы желать замучить до смерти… — разочарованно, ошарашенно качает головой со страшной улыбкой, — нет уж… такого я не ожидал.

— Я не хочу мучить тебя. Я хочу тебе помочь, — твердо уверяю, — и поэтому мы найдем другой способ. Без наркотиков.

— НЕТ ДРУГОГО СПОСОБА! — не сумев остановиться, Каллен со всей дури ударяет рукой по изножью постели. Морщится, но оттого говорит лишь громче, пылающими глазами глядя на меня, — НЕТ И НЕ БУДЕТ!

Приближается. Быстро и резко, внезапно. Горячий, с ощутимым жаром от тела, останавливается рядом с подоконником, на котором сижу с ногами. Сжимает зубы, смотрит глаза в глаза. Не моргает. А руки стискивает в такие кулаки, что удивительно, что пальцы не перетираются в порошок.

— НЕ СМЕЙ В ЭТО ЛЕЗТЬ!.. — ревет он, вскинув руку.

Но я не вскрикиваю и не отшатываюсь назад. Наоборот, притягиваю его к себе, подползая к краю подоконника. Скидываю плед, чтобы как следует обнять мужчину за шею. Прижимаю его к себе, бережно потирая пальцами ворот рубашки.

— Тише, тише, тише…

Он рассерженно-сбито дышит, пытаясь смириться с моими действиями. Кулаки сжимаются сильнее.

— Белла, от греха подальше — отпусти меня, — рычит он, — я боюсь ударить тебя.

— Этого не будет — ни того, ни другого, — выдержанно говорю я, — не вырывайся. Просто обними меня тоже. Тебе будет легче. Попробуй. Попробуй, любовь моя…

Эдвард не сдается так просто — он, в лучших своих традициях, еще упирается. Держать его — все равно, что держать оголенный провод — того и гляди ударит током.

— Я убил человека. Ту женщину, которая помогла с Иффом… тебя это не волнует? — едко шипит он. Весь как сжатая пружина.

— Меня волнуешь ты, — вздыхаю, тепло поцеловав его шею, — и только, Эдвард.

Муж предпринимает даже слабую и, благо, единственную попытку вырваться. Но передумывает затем. Медленно, однако верно.

Сперва его дыхание становится быстрее, а вместе с ним и пульс, что я чувствую кожей. Затем нерешительно, боязливо его дрожащие пальцы касаются моей спины. Едва-едва. Яснее. Как надо. Он смыкает объятья, глотнув воздуха… а потом резко выдыхает его, сжав меня очень сильно. До треска костей. И я не противлюсь.

— Милый мой, — бормочу, пользуясь своей возможностью прокладывая дорожки поцелуев то по его лбу, то по скулам, — я с тобой, Эдвард. Я всегда с тобой. Мы обещали это друг другу и мы сдержим клятву. Поверь мне. Я не отказываюсь от тебя.