Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

Бейли тоже больше не улыбалась. Она помотала головой:

– Послушай, у меня всегда есть для тебя место за моим столом, но это хреново, если ты действительно будешь вынуждена сидеть там.

Я кивнула. Я не могла притвориться, что все безоблачно. Мне нравилась моя жизнь. Она была удивительной. Я принадлежала к тем раздражающим всех людям, которые собирались оглядываться на учебу в старших классах с любовью. Но теперь это в прошлом. Мои родители, мои подруги – все всё узнают. Образ прекрасной, идеальной Вероники Кларк будет уничтожен. Годы в клубе дебатов, сплошные пятерки, членство в совете учеников не имеют больше никакого значения. Я останусь в памяти всех лишь как девица, умудрившаяся залететь и сделавшая аборт.

Кевин, должно быть, уже на полпути к Миссури и без устали шлет сообщения своим друзьям. Я отказалась выйти за него замуж и дать жизнь зачатому им ребенку, к чему он старался принудить меня. Так что причин хранить молчание у него не было. Возможно, вся школа уже в курсе. Мой телефон весь день зловеще молчал. Я пыталась убедить себя в том, что это хороший знак, что девочки просто усердно занимаются, но меня все же терзали сомнения. Что, если они в таком ужасе, что не способны говорить со мной? Но я знала… знала, что сделала правильный выбор. Мне по-прежнему казалось, будто глубоко внутри у меня горит теплое ясное пламя. Я просто не до конца просчитала последствия.

Я сделала большой глоток газировки, словно могла потопить в ней свою, ставшую почти привычной панику. Придется все вынести. Школа, считай, закончена. С родителями осталось провести последнее лето. Я справлюсь. Ведь до сих пор справлялась. Пересяду за стол Бейли в столовой, и мы будем общаться друг с другом. Я опустила глаза: мои руки дрожали. Бейли понимающе подняла бровь и опять принялась за начос.

Тарелка опустела. Я тщательно отсчитала деньги, стараясь дышать ровно. У меня болел низ живота. Боль постепенно нарастала, пока я ела, и сейчас достигла такой степени, что мне хотелось свернуться в клубочек и молить об избавлении. Я приняла болеутоляющее, но оно еще не подействовало. Бейли пошла в туалет – я ждала, когда она вернется, с тем чтобы мы могли уйти оттуда, и я приткнулась бы где-нибудь, словно раненый лось.

Проходившая мимо официантка при виде меня слегка нахмурилась. Я, стиснув зубы, выдала ей ослепительную улыбку. Тут совершенно не на что смотреть. Никаких тебе юных девушек, чувствующих недомогание после аборта. Проходите, проходите. Наконец я высмотрела Бейли. Она торопилась к нашему столику, ее глаза горели безумным, опасным огнем, и это, как я уже хорошо знала, означало, что мы в опасности. И неожиданно то обстоятельство, что моя матка будто завязывалась в узел, показалось мне самой незначительной из наших проблем.

– Бейли, ты почему так долго? – с трудом спросила я.

– Да что с тобой такое? Ты выглядишь как раненый лось.

– Мне больно. Так что ты сделала?

Бейли забеспокоилась, ее брови сошлись на переносице.

– Сильно? Тебе нужно к врачу?

Я отрицательно покачала головой.

– Мне сказали, что схваткообразные боли будут «интенсивными». Ну расскажи наконец, что ты учудила.

Она с победной улыбкой бросила на столешницу комплект ключей. Я закрыла глаза. Не от боли, которая стала слабее, но от беспредельной наглости своей подруги.

– Нет. Такое решение вопроса нам не подходит. Положи их туда, где взяла. Мы и без того за время нашей поездки несколько раз нарушили закон.

Бейли помотала головой:

– А ты приглядись.

Что я и сделала. И увидела на брелоке надпись: «Я♥Веронику».

– Это?..

Она кивнула, улыбаясь до ушей:

– Ага.

– Он здесь? – пискнула я, пытаясь отыскать взглядом высокую фигуру Кевина. Посетителей вокруг нас было много. И я его не нашла. И это, как я хотела надеяться, означало, что он, в свою очередь, не видит нас. – Как тебе удалось?

– Он там, в глубине ресторана. Я услышала, как одна официантка жалуется другой на парня, который торчит здесь целый день, ест только чипсы и запивает их спрайтом. Он пошел в туалет, и они хотели посадить за его столик кого-то еще. Я сразу обо всем догадалась. Подошла к этому столику и, ты не поверишь, увидела, что наш придурок оставил на нем ключи от машины. – Теперь она улыбалась как маньячка. – Он будто умолял меня забрать их.

Я взяла ключи, а потом снова положила на столик.

– Бейли, мы не можем угнать его фургон.

– А мы и не угоним. Мы вернем его. В Миссури.

– Бейли, автобус вполне сойдет. Мы приедем домой завтра, и я разберусь с родителями.