Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

– Только при условии, что ты никогда больше не разрешишь мне встречаться с еще каким-нибудь уродом.

– Не могу.

– Почему?

– Да все мужчины – уроды. – Бейли подалась вперед и добавила: – Кроме тебя, Боб!

Сидевший на водительском сиденье лимузина Боб лишь пожал плечами в ответ.

Часы на моем телефоне показывали 3.15. Я выглянула в окно. Нас окружали автомобили – на ветровых стеклах блестело яркое полуденное солнце. Ни один из них не продвигался вперед. Перед нами на огромное расстояние простиралась забитая машинами дорога.

– Боб? – спросила Бейли. – Как наши дела?

– Нам нужен следующий съезд. Прошу прощения.

Я наблюдала за своей подругой, вытянувшей шею, чтобы получше рассмотреть, что творится на шоссе. Она волновалась. У меня стало тепло на душе, и я улыбнулась.

– Знаешь, хорошее предчувствие мне так и не изменило.

Бейли застонала:

– Неужели то, что ты проделала с моим папой, каким-то волшебным образом сделало из тебя оптимистку?

Нет. Оптимисткой меня делало то, что рядом была Бейли.

Яростно визжа шинами, наш автомобиль въехал на парковку. Не успел он остановиться, как я схватилась за ручку дверцы. Но, увидев перед собой клинику, притормозила.

– Тебе не обязательно идти со мной, – сказала я.

Реакцию Бейли я скорее почувствовала, чем увидела. Смотреть на нее я боялась.

– Чего это ты вдруг?

Я заставила себя перевести взгляд на ее лицо.

– Ну, может, тебе это в лом. Знаю, я сказала, что хотела бы, чтобы ты была рядом, но ты не обязана ничего… делать. Все это не так уж и важно.

– Хм, это ужасно важно.

– Это важно для меня. Но мне не хочется, чтобы ты… чтобы ты делала что-то такое… что тебе не по нраву. – И хотя Бейли извинилась передо мной, я все еще беспокоилась, что, может, в глубине души она верила в то, что сказала. Но я не знала, как спросить ее об этом. Я ходила вокруг да около, не слишком надеясь на то, что наша недавно возродившаяся дружба сможет противостоять обстоятельствам. Но Бейли были чужды такого рода сомнения.

– Ты боишься, я считаю, будто ты неправа, делая аборт, – констатировала она.

Я кивнула:

– Такое вполне может быть. И это нормально. Но я не считаю себя неправой. И я сделаю его. И… надеюсь, мы останемся подругами после этого. – Я с вызовом, слегка вздернув подбородок, посмотрела ей прямо в лицо.

Бейли улыбнулась:

– Не думаю, что ты неправа. Ты сделала свой собственный выбор. И это главное. В любом случае… – ее улыбка поблекла, – нельзя никого принуждать становиться родителем, если человек не хочет того. – Бейли казалась мне другой. Ее волосы по-прежнему были в беспорядке, одежда – мятой; наверное, никто, кроме меня, не заметил бы, как она изменилась. Но я прекрасно видела это. И гадала, а замечает ли она то же самое по отношению ко мне. Я кивнула в знак согласия, утратив на какое-то мгновение дар речи.

– Значит, ты пойдешь со мной? – наконец выдавила я.

Бейли обняла меня одной рукой.

– Ни за что на свете не пропущу такое событие. – Я положила голову ей на плечо и улыбнулась, губы у меня дрожали. – Не надо, – сказала Бейли.

– Чего не надо?

– Не надо опять плакать. А то я тоже начну, а с меня достаточно. Эта поездка мне все нервы вымотала.

Я рассмеялась.

В зеркале заднего вида я увидела, что Боб вытирает глаза. Перегнувшись через разделяющее стекло, я обняла его за шею и прошептала:

– Спасибо вам.

– Всегда пожалуйста.

А пару секунд спустя мы с Бейли, держась за руки, уже выбирались из лимузина.

Мы не дали возможности протестующим посмаковать наше присутствие. Я услышала, как кто-то вопит: «Позор…», и дверь за нами захлопнулась.

Я, совершенно запыхавшаяся, поспешила к стойке ресепшен:

– Привет, я здесь.

Администратор улыбнулась мне:

– Рада, что вы успели.

Теперь все вокруг было другим. То есть клиника, доктора и медсестры были теми же самыми, но тем не менее обстановка казалась ярче, люди приветливее, тени мягче. Никаких тебе нервных разрядов в желудке, никакого сдавленного дыхания. И я знала, почему оно так. Бейли сидела рядом со мной – так близко, что наши плечи почти соприкасались, и, как и я, ждала, когда меня позовут. Мы не разговаривали. Нам было это не нужно.

– Пациентка под номером семьдесят шесть? – сказала медсестра.

– Это я.

Бейли улыбнулась:

– Пойди и порви их, тигрица. – Я закатила глаза. – Что-то не так?

– Не надо. Пожалуйста, не надо, – с трудом выговорила я. А затем, неожиданно, она прижалась ко мне, крепко заключив в объятия. Я подалась назад, схватилась за ее майку и зарылась лицом в зеленые волосы. А потом, раз стоять так целую вечность было невозможно, мы отпустили друг друга.