Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Аврал (сборник)

– А, ну со старпомом-то ладно, со старпомом-то пусть. А химик-то там что делает?

– Ну… родственная душа. Сочувствующий, так сказать.

– Ага. Где «шилом» пахнет, там у дуста и сочувствие.

К вечеру следующего дня старпом звонил домой с докладом, а стоит сказать, что несмотря на всю свою суровость и авторитет, с женой он всегда разговаривал как нашкодивший школяр и, кто бы мог подумать, авторитет от этого ни капельки не страдал.

– Да, Сашенька, ты знаешь, значительно лучше, да. Вот прямо как заново рождаюсь, и насморк почти прошёл, и суставы не ломит, и хвост… а нет же у меня хвоста!.. Нет, Сашенька, ну как же я пил, ты что! Меня же командир вызвал к задаче готовиться – ты же сама свидетелем была, по своей инициативе, да, пропадаю, говорит, без тебя, спасай, брат, а ты говоришь «пил»! Сегодня там повеселитесь ещё, а завтра я уж нагряну – наведу там порядок у вас, да – смотрите там у меня! Ну всё, люблю, целую ручки, адьё!

Если вам когда-нибудь казалось, что мужчины абсолютно не умеют болеть, то уверяю вас, всё это потому, что величина масштабов их предназначения просто не умещается в этот вот весь сопливый быт и скука с тоской по прериям или волнам гнетёт их сильнее, чем какие-то там вирусы или бактерии. Но порой выносить болеющих мужчин невозможно, это да, даже если они старпомы по боевому управлению подводным крейсером, а под руками, как назло, не оказывается группы механиков. И химика.

От скуки и беспросветной тоски от длительного пребывания в подводном положении, в которые решительным образом не помещалась вся широта его души, штурман решил сделать приборку в штурманской рубке. Это совсем не означает, что штурман никогда до тех пор не убирался в своей рубке, но одно дело – просто приборка, а другое дело – Приборка! Понимаете меня, да? Да и вообще, подумать о таком свинстве, как неопрятная штурманская рубка, в сторону штурмана может только человек, далёкий от морского дела вообще.

Штурмана – это особый тип людей, и пишу я о них мало только по причине классовой зависти к их профессии. Ведь штурман – это именно та специальность, о которой мечтают (но ещё не знают точно по неопытности) все мальчики, собираясь на флот. Именно штурмана и есть те самые мифические персонажи на мостике с биноклем у прищуренных глаз, остро отточенными карандашами, рейсфедерами, транспортирами, параллельными линейками и ворохом карт с загадочными названиями проливов, заливов и островов. Именно они обладают сакральным знанием о том, что ветер дует в компас, а течение истекает из него, именно они ходят в белых кашне круглый год и шьют шинели в индпошиве из сукна, купленного за неприличные деньги, чтоб их ненароком не путали с механиками или минёрами, именно они знают семафорную азбуку, показательно бузят в ресторанах и домах отдыха, умеют определять размер груди женщины в бинокль и со спины лишь по её походке, срубать горлышки бутылок шампанского кортиками (от чего современные кортики натуральным образом гнутся) и писают в любой шторм, не сходя с мостика. Работа их чистая, но тяжёлая: все эти привязки, невязки, пеленги, курсы, сносы и лоции могут основательно свести с ума, если не подходить к делу с некоторой бесшабашностью. И, кстати, штурмана – это единственные из представителей семейства гоминид, которые не обижаются, когда на них орут: «Штурман, место!» Конечно же, у них в штурманских рубках порядок.

– Срач у вас тут какой-то! – резюмировал командир трюмной группы номер два Андрей, зайдя в очередной раз в штурманскую рубку. – Вот как есть срач!

Маясь от подводного положения, кто чем ни занимался, а трюмный Андрей любил захаживать в штурманскую рубку проверить курс, пеленги и работу гирокомпаса.

– Почему посторонние в рубке?! – крикнул штурман Вова своему помощнику Славе, который стоял с ним у прокладчика локоть к локтю.

– Это не посторонние, – буркнул Слава, – это Андрей, и он ничей. Он тут всё время ходит, и нечего на меня орать, раз сами его давеча чаем угощали!

– Да, – согласился Андрей, – приманят трюмного сахарком, а потом ну на него вопить, как заполошные. А чем вы тут занимаетесь в моё отсутствие?

И встал третьим локтем к штурманам.

– Андрей, там на дверях висит список лиц, допущенных в штурманскую рубку. Ты есть в том списке?

– Есть, – ответил за Андрея Слава, – он себя туда карандашом на той неделе дописал.

– Это ужасно. И куда только смотрит особист?

– А особист – дрищ! – вступил Андрей. – Я у него в училище командиром отделения был. Пусть только вякнет!