Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Аврал (сборник)

И Александр Никифорович начал маяться.

Он шатался по квартире завёрнутым в плед привидением, ныл, жаловался, стенал, путался у всех под ногами, бесцеремонно вмешивался в уклад и в ультимативном порядке требовал к себе внимания, потому как, судя по всему, жить ему осталось недолго, и хоть напоследок очень уж хочется искупаться в семейном тепле.

– Ну что? – булькал он соплями в детской. – Что делаете?

– Уроки, папа.

– А что за уроки?

– Ну вот… математику.

– А давайте я помогу, что ли?

– Да не, мы сами справимся, спасибо.

– А потом, может, в шашки на вылет партеечку?

– Нет, потом ещё английский, физика и литература.

– Ну во-о-от…

Потом умирающим голосом вопрошал на кухне:

– Ну как? Как тут дела?

– Делаются!

– Может, помочь чем? Пробу там снять или посолить?

– Саша, я же тебе постельный режим велела соблюдать! Зачем ты ходишь и бациллы свои по всей квартире разносишь?

– Худо мне, Саша, совсем мочи нет, как разморила меня болезнь эта. Помру, небось, так будете жалеть потом про свою чёрствость!

– Ты в туалет в пледе ещё раз зайди, так точно помрёшь!

На четвёртый день жена не выдержала и позвонила командиру:

– Здравствуйте, Саша! Это Саша, жена Саши!

– Здравствуйте Саша, я узнал! Ну как там Саша?

– Ой, совсем плохо, болен неизлечимо – не знаю, что и делать!

– А что у него?

– Температура 38, насморк…

– И?

– И всё, Саша. И всё. Но если он ещё дома пару дней просидит, то боюсь, что мы разводиться начнём или я его прибью! А без меня он точно пропадёт – ну вы же его знаете! Придумайте что-нибудь, Саша, прошу вас!

– Так. Сейчас кладём трубки, и я перезваниваю как бы по своей инициативе. На корабль его утащу – надо спасать семью!

Александра Прокофьевна аккуратненько положила трубку и прошмыгнула на кухню, через пять минут аппарат зазвонил.

– Саша! – крикнула она мужу. – Возьми трубку, я занята!

– Да это всё равно тебе из школы звонят, я-то кому нужен? Никому я не нужен!

– Саша, блядь!

– Да ползу уже, ползу! И помереть спокойно не дадут! У аппарата! О, здра желаю, тащ командир! Ну как вы там без меня? Да-а-а? Настолько вот прямо? И когда? И что? А как? Это да, тот не потянет! Нет, ну конечно, я готов, тащ командир, ну о чём речь! Да пять минут на сборы, ну десять, конечно. Да не за что, вы что, я же, ну вы же, ну мы же, вот это вот всё, тащ командир!

Кладя трубку, Александр Никифорович сиял.

– Вот! – сказал он громко кому-то невидимому в прихожей. – Нужен ещё старпом-то, а! Три дня не был, а всё рушится на борту! Старый конь борозды не испортит!

– Но глубоко и не вспашет! Чего разорался-то, Саша?

– Вызывают на пароход срочно, Сашенька, не дают помереть спокойно, гады, задачи новые – никто не в силах поднять, акромя меня! Ни! Кто!

– Александр, а вы ведь подпрыгиваете прямо, судя по голосу, а давеча помирать собирались, я помню!

– Да хватит орать-то, мешаете же, ну! – из комнаты высунулась дочь, но, получив радостный щелбан от отца, юркнула обратно.

– Некогда помирать, Александра! Вишь и помереть не дадут!

Александра Прокофьевна выглянула из кухни и обомлела: старпом стоял уже одетый по форме номер пять подтянутый, собранный и даже, казалось, умытый, побритый и со сталью в глазах.

– Ого. Ты диван-то хоть убрал за собой в зале?

– Да щас! Мужик ейный на войну собирается, а она ему за диван мозг канифолит! Ну, одно слово… ладно, не при детях!

– Когда ждать-то?

Но дверь уже захлопнулась и по лестнице в подъезде затопотали бегом вниз.

В центральный старпом спускался, напевая «А волны и стонут и плачут» и сверх необходимого поглаживая поручни трапа. В центральном настойчиво пахло праздником.

– Не понял? – рыкнул старпом на дежурного. – А ну-ка, дыхни!

– Александр Никифорович, ну вот креста на вас нет – я ж дежурным стою!

– Кому сказал – дыхни! Да. Три бутылки кольского позавчера. И правда не ты… Кто в центральном сейчас ходил?

– Механики курить ходили.

– Кто из механиков?

– Да все из механиков. И химик с ними.

– А чего они тут все на борту вечером делают?

– Здравствуйте! День инженер-механика же сегодня!

– Ха! Попались голубчики!

– И химик.

– Что и химик?

– И химик тоже попался, получается.

– Вот я им передам, как ты про них пошутил! Маклауд ты наш, доморощенный! Ну ладно, пиши пока прощальное письмо, а я пойду шалман их накрою.

Но вышло ровно наоборот: шалман при виде старпома загудел ещё радостнее и быстро влил в него штрафную, потом догонную, потом уважительную, а потом и вовсе назначил его тостующим, накрыв с головой, и когда ночью воздух в центральном нюхал командир, то дежурный докладывал уже про механиков, и химика, и старпома.