Колин Маккалоу: Тим [litres]

Мэри Хортон скрутила длинные, очень густые волосы в привычный пучок на затылке, для верности воткнув еще пару шпилек, и окинула взглядом свое отражение в зеркале – без радости, без сожаления и даже без особого интереса. Зеркало было хорошего качества – не льстило ей, не искажало внешность. Приглядись мисс Хортон к себе внимательнее, увидела бы невысокую коренастую немолодую женщину с гладко зачесанными назад бесцветными, как хрусталь, седыми волосами и квадратным суровым лицом с резкими, но правильными чертами. Косметикой она не пользовалась, считая, что тешить свое тщеславие – пустая трата времени и денег. Глаза темно-карие, взгляд цепкий, настороженный, придирчивый. Обычный наряд мисс Хортон, который ее коллеги воспринимали как нечто среднее между военной формой и монашеским облачением, состоял из накрахмаленной белой рубашки, застегнутой на пуговицы под самое горло, подогнанного по фигуре строгого полотняного пиджака и юбки ниже колен, широкой, чтобы не задиралась, когда садишься. На ногах – плотные компрессионные чулки и черные, со шнуровкой, туфли на массивных квадратных каблуках.

Обувь всегда была начищена до блеска; на белоснежной рубашке – ни пятнышка, ни крапинки; на безукоризненно отутюженном полотняном костюме – ни единой складки. Мэри Хортон стремилась – до одержимости – в любое время дня и ночи выглядеть безупречно. Молодая женщина, которая помогала ей по работе, клялась и божилась, что мисс Хортон, прежде чем воспользоваться туалетом, аккуратно снимает костюм и вешает на плечики, чтобы одежда не помялась.

Убедившись, что внешне она полностью соответствует собственным жестким стандартам, Мэри Хортон надела черную соломенную шляпку, быстро закрепив ее булавкой, натянула черные лайковые перчатки и принялась методично проверять содержимое своей огромной сумки: ключи, деньги, носовой платок, упаковка тампонов, ручка и блокнот, ежедневник, удостоверение личности, кредитные карты, водительские права, пропуск на автостоянку, обычные и английские булавки, коробочка с иголками и нитками, ножницы, пилка для ногтей, две запасные пуговицы для рубашки, отвертка, щипчики, кусачки, фонарик, металлическая рулетка с измерительной шкалой в сантиметрах и дюймах, коробка патронов тридцать восьмого калибра и полицейский револьвер.

Стреляла Мэри Хортон метко. Она работала в горно-металлургической компании «Констебль Стил энд Майнинг», и в ее обязанности в том числе входило ездить в банк за деньгами. Однажды она подстрелила грабителя, убегавшего с зарплатой работников компании, и с тех пор в Сиднее не было ни одного преступника, у которого хватило бы духу перейти дорогу мисс Хортон, когда та возвращается из банка. Сохраняя полнейшее самообладание, ни словом не выразив протеста, она столь спокойно отдала грабителю портфель с деньгами, что тот счел себя в полной безопасности. Но стоило ему отвернуться и броситься бежать, Мэри открыла сумку, достала револьвер, прицелилась и выстрелила ему в плечо. Сержант Хопкинс, работавший в тире полицейского управления Нового Южного Уэльса, утверждал, что с огнестрельным оружием Мэри Хортон обращается ловчее, чем Сэмми Дэвис-младший [1].

В четырнадцать лет, оказавшись предоставленной самой себе, Мэри Хортон поселилась в приюте Христианской ассоциации молодых женщин, в одной комнате с пятью другими девушками, и устроилась продавцом в универмаг «Дэвид Джонс», где проработала до окончания вечерних курсов секретарей, а в пятнадцать поступила на службу в канцелярию компании «Констебль Стил энд Майнинг» на должность машинистки. Тогда Мэри Хортон была так бедна, что из одежды имела только одну юбку и одну блузку, которые тщательно стирала каждый день, а хлопчатобумажные чулки чинила так часто, что штопки на них было больше, чем самой чулочной ткани.

Не прошло и пяти лет, как Мэри Хортон за усердие, ненавязчивый спокойный нрав и поразительный ум перевели из канцелярии на должность личного секретаря гендиректора Арчибальда Джонсона, однако первые десять лет работы в компании она продолжала жить в приюте Христианской ассоциации, латая чулки и откладывая больше, чем тратя.

Когда ей исполнилось двадцать пять, она обратилась к Арчи Джонсону за советом относительно инвестирования своих сбережений и к тридцати годам во много раз увеличила первоначальный капитал. В возрасте сорока трех лет Мэри Хортон уже жила в собственном доме в благополучном пригороде, водила старомодный, но очень дорогой британский автомобиль «бентли» с салоном из натуральной кожи и орехового дерева, владела участком земли в двадцать акров с коттеджем к северу от Сиднея и заказывала костюмы у портного, который обшивал супругу генерал-губернатора Австралии.