Гийом Мюссо - Я возвращаюсь за тобой [litres]

Тогда он поднимает глаза и…

– Вы верите в любовь с первого взгляда? – спрашивает Селин, усаживаясь перед ним.

Он смотрит на нее. Она продолжает:

– Я тоже еще три дня тому назад в нее не верила.

Счастливые дни:

Сентябрь 2001 года – октябрь 2002 года

Итан

Любовь неожиданно вваливается, как при взломе. Один миг – и больше ничего не существует. Вдруг все оказывается вне времени, вне нормы. И жизнь больше не пугает.

Селин

Вдруг сердце охватывает пламя, голова переворачивается, в глубине живота образуется пустота. Начинаешь жить как в невесомости, сердце трепещет, все мысли upside down [43] Вверх тормашками ( англ. ). .

Итан

У тебя вдруг появляется новая кровь, новое сердце, более ясные мысли. Ты дышишь только ею. Потому что она освободила тебя от тебя самого.

Ты испытываешь голод по ее коже, по ее губам, запаху ее волос. Отныне именно у нее находятся ключи. От врат рая. И от врат ада.

Селин

Без него ты – лишь ожидание. Потому что он научил тебя жить быстро, потому что он научил тебя жить сильно. Ты упиваешься взаимодополняемостью, которая превращается в зависимость. Так как, в сущности, ты всегда хотела только этого – сердечных излияний, кровопролития.

Итан

А снаружи – хаос, холод, письма с бациллами сибирской язвы, вступление войск в Афганистан, обезглавленный Даниэль Перл. Но вы уже не живете в этом мире. Вы создали свой собственный алтарь, уютное королевство, которое насчитывает только двух жителей.

Селин

В наших американских ночах все – раздел и отказ. Моя голова, лежащая на его плече. Наши перепутанные волосы. Глухой шум крови в его венах. Стук его сердца, сливающийся со стуком моего.

Итан

Два дня – и она улетит на своем самолете. Я буду провожать ее в аэропорт. Каждый раз один и тот же вопрос: где взять силы ждать две недели, прежде чем увидишь ее снова?

В метро, которое возвращает меня на Манхэттен, во вкусе ее губ на моих губах.

В книге, которую она мне дала, есть подчеркнутая фраза, которая заставляет меня улыбнуться: «Это любовь делает идиотом или уже надо быть идиотом, чтобы влюбиться?»

Селин

Каждый раз, когда я уезжаю от него, пустота – словно укус. Грусть Руасси. Холодный душ настоящей жизни, которая снова побеждает.

Вечером, одна в своей постели, я разворачиваю гигантский экран. В этом кино моих мечтаний, где я – единственный зритель, я бесконечно просматриваю сцены наших встреч после разлуки.

Итан

В аэропорту я вижу, как она бежит ко мне. В моем теле – невероятный биологический взрыв, гормональный коктейль феромонов и адреналина. Это лучшее из того, что я пережил в жизни. Лучшее из того, что я когда-либо переживу. Лучше, чем концерт Моцарта, где я – в первом ряду.

Селин

Новогодние каникулы в Нью-Йорке.

Город поскрипывает, парализованный полярным холодом. Целую неделю мы не выходим из его маленькой квартирки в Гринич-Вилледж. Сорок квадратных метров счастья: площадь страны нашей любви. В окно видны снежные хлопья, мигающий свет, иней на стеклах. Внутри – жар тел и сливающееся дыхание.

Пир пастилы и кокосового молока.

Чтение около обогревателя.

Его книги по психологии, мои романы Модиано.

Его виниловые пластинки с саксофоном, мои компакт-диски Боно.

Итан

«Потому что я тебя люблю?»

Селин

Маленький тату-салон в Ист-Вилледж. На следующий день после того, как он в первый раз сказал мне: «Я тебя люблю». Игла бежит по моему плечу, вырезая надпись-арабеску. Индийский знак, использовавшийся членами одного древнего племени для обозначения сущности любовного чувства: часть тебя вошла в меня навсегда и поразила меня, словно яд. Телесный эпиграф, который нужно хранить, как причастие, чтобы встретить жизнь лицом к лицу, когда она станет не такой приятной.

– Вам больно? – беспокоится татуировщик.

Я смотрю на иглу, которая впрыскивает краску мне под кожу.

Это болезненно, и это успокаивает.

Как любовь.

Черные дни: октябрь 2002 года – сегодня

Итан

Это – больше, чем интуиция, это – уверенность, ужасная и неожиданная: ты представляешь опасность для Селин, так как несешь смерть. Это убеждение внезапно сваливается на тебя и прицепляется, как дурная болезнь. Оно приходит к тебе во сне, и от него никак не избавиться, оно вызывает ужасные мигрени, от которых тошнит, и жуткие видения, от которых невозможно отделаться. Это не депрессия, не бред и не причуда. Это неизвестная, мощная и устрашающая сила, с которой невозможно сладить. Знак, посланный откуда-то, куда не хочется идти, кем-то, кого не хочется знать. Это крайняя необходимость, перед которой можно только склониться, не пытаясь понять. Голос, который безостановочно шепчет: если ты хочешь, чтобы она была жива, оставь ее!