Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь - Исповедь

Но положение в лагере становилось все хуже и хуже.

Каждый день из барака выволакивали по два-три трупа. Это дало кое-какие результаты, так как не было иного способа избавиться от скрытых сук. Происходило следующее: начальство переводило в лагерь сук, которые слишком зарвались на своих прежних местах, либо чрезмерно много знали о своем начальстве. От них и избавлялись, отдавая их на расправу. Чуть ли не каждый день кого-нибудь разоблачали. Был, к примеру, один повар, который бил заключенных черпаком по голове… Таких убивали сами мужики.

Зона понемногу освобождалась от нечисти. Солдаты из охраны находились в постоянном ужасе: часто среди ночи в бараке разоблачали суку и тут же закалывали. Жертвы кричали и дергались в предсмертных судорогах. Охрана не выдерживала, свидетели подобных казней на дежурство больше не возвращались.

Читатель должен знать, что убийства совершались одними, а вину брали на себя другие: специально подготовленные люди, так называемые "сухари”. Воры-законники всегда держали при себе подобных людей. Жили они как у Бога за пазухой, а когда приходило время расплаты, они "сознавались в убийстве”. Вор-законник брал на себя вину только в случае открытой резни.

Был у нас некий вор-законник Жора Пузан, бакинец. Как-то с ним заспорил один из "сухарей”. Обнаглел — и треснул Пузана по морде. Жора повалил его наземь и избил… Но по воровским законам он обязан был убить его, так как сухарь не имел права поднимать руку на законного вора. Мы стыдили его: "Что ж ты, Пузан? Побил — и отпустил его?” — "А что, — отругивался он. — У меня сроку — пять лет. Не хочу из-за него раскручиваться и становиться лагерным жителем… " Я подошел к нему и заговорил с ним по азербайджански: "Ты, что — струсил? Да если сегодня фрайер дал тебе по морде, а ты его отпустил, завтра все фрайера обнаглеют и начнут нам морды бить!” С этими словами я схватил полотенце, набросил его на шею "сухаря”, и обратился к Жоре: "Ну-ка, подсоби!” Он не тронулся с места. Подоспел Миша Баран. Вдвоем мы подвесили "сухаря” на верхних нарах. Продержали его минут пять. Он начал дрыгаться. Мы подумали, что он готов — и отпустили петлю, швырнули тело у двери и ушли. Однако "сухарь” каким-то чудом отдышался, и — придя в себя — принялся расспрашивать мужиков, кто его вешал. Среди мужиков у меня были свои люди, они-то и рассказали мне об этом. Фрайер оказался упрямым: он не сбежал с нашей зоны, а упорно допытывался, кто же все-таки его в петлю затолкал. Хотел убить. Мы сообразили, что он искал для себя смерти. На следующую ночь его и еще одного, привезенного с Воркуты, зарезали как баранов.

Наутро начальство узнало об убийстве — и внезапно проявило "бдительность”: на работу нас не вывели, а стали по одному вызывать на допрос. Многие в наш барак не вернулись. Эта начальственная активность, допросы и проч., были вызваны беспокойством вышестоящих чинов. Ведь в лагере-то всего 150 заключенных. Если так пойдут дела, так там скоро и вовсе никого не останется. А стране нужна известь!

После допроса вор-законник Юра из Костромы (заколотый "сухарь” был его) в зону не вернулся — сбежал. Я никогда бы не подумал, что он может улизнуть, (или — по воровскому "выскочить”) — из зоны: он был очень дерзким парнем…

На второй день нас вывели на работу. Была настоящая буря, ветер нес снег с дождем. Подняться на склон горы, чтобы скатывать камни, мы не могли: с ног валило. Начали просить охрану, чтобы нас вернули в жилую зону. В ответ послышались выстрелы и крики: "Работать не хотите?!” Тогда все заключенные окружили своих часовых — их было всего двое, — и потребовали, чтобы те на себе испытали силу ветра: "Хоть на десять метров в гору поднимитесь!” Часовые, подгоняемые нашим напором, решили попробовать. Подошли к склону, сделали несколько шагов… Их буквально сдуло ветром. "Ну что, псы бездушные, — орали мы, — убедились? Можно работать при таком ветре на отвесном склоне!?”. На вышках, увидев, что мы столпились, начали палить в воздух. Мы в свою очередь предупредили, что если они убьют кого-либо из наших — их часовым в живых не бывать…

Нас вернули в зону. Там уже поджидало все лагерное начальство. Начался отсев наказуемых. Я попал в число этой чертовой дюжины. Нас построили и под охраной повели в карцер. Ничего подобного мне еще видеть не доводилось: настоящая могила.

Меня завели в коридор под землей. Приказали раздеться. На всем этом параде присутствовал начальник снабжения лагеря майор Медведев. Странно, что люди словно нарочно выбирают себе фамилии: он и в самом деле был, как медведь, да еще и одет в медвежью шубу…