Эмма Миллс - До и после [litres]

– Ну не знаю. Если б она меня позвала, я бы, скорее всего, согласилась.

Он хохотнул, но, когда заговорил снова, его голос звучал серьезно.

– Я запаниковал. Думал, что ты придешь с Кэсом. Линдси столько о вас рассказывала, и я решил… – Эзра замолк.

– Да, – я попыталась говорить ровно, – просто… Я подумала, вы с Линдси по уши влюблены друг в друга и все такое.

– Нет. Совсем нет. Ну то есть мы друзья, она крутая, но она не…

Не в его вкусе? Я вдруг вспомнила наш разговор на физкультуре с Фостером про типажи. Но кому вообще может не нравиться Линдси Реншоу?

– Что, любишь страшненьких? – Я не удержалась от комментария. – С деревянными зубами и вывернутыми руками?

– Вывернутыми руками?

Я покраснела.

– Ну, знаешь… Тыльная сторона кисти там, где должна быть внутренняя… И все такое…

– Да, точно. Знаю сотню девчонок с такими руками. Все горячие, как на подбор.

– Да ну тебя.

Эзра улыбнулся, и меня словно током ударило.

– Дев, давно бы уже пора понять… Это ты была этим секретом.

– Что?

– Знаешь, почему я тогда на физкультуре встал в пару с Фостером? Потому что знал, что ты его двоюродная сестра. Наше с тобой знакомство не заладилось, и я решил хотя бы показать, что хорошо отношусь к твоему брату. Конечно, потом оказалось, что он крутой и у нас много общего, но изначально… Я просто хотел тебе понравиться.

Он сказал это так просто и бесхитростно. Это напомнило мне о записках, которые пишут друг другу в первом классе. Я тебе нравлюсь? Да или нет – поставь галочку. Все, что я могла, – удивленно смотреть на Эзру.

– Я тебе еще на первой физкультуре понравилась?

Он кивнул:

– В тот момент, когда сказал: «Иди за мячом», а ты ответила: «Сам иди».

– Вот тогда?

– Да.

– Ты очень странно выражаешь симпатию.

– Ну не умею я производить хорошее первое впечатление. Да и второе, и третье, и четвертое с пятым.

Мы замолчали. Эзра покачался из стороны в сторону.

– Ну что… Я все испортил?

– Что ты испортил?

Он пожал плечами:

– Возможность… взаимной привязанности.

Я изумленно хлопнула его по плечу.

– Это из Джейн Остин. Ты что, читал Джейн Остин?

Он кивнул:

– Увидел, какую книгу ты оставила тогда на поле, и купил себе такую же.

– «Чувство и чувствительность»? Зачем?

– Чтобы у нас появилась тема для разговора. Не знаю, заметила ли ты, но я не то чтобы гений непринужденных бесед.

– И как ты собирался завязать беседу об Остин?

– Не знаю. Ну, мы могли бы тусоваться вместе, повисла бы неловкая пауза, и я бы бросил невзначай: «Блин, Уиллоуби такой козел, скажи?»

– Он не козел. Козел, но не совсем. Самый большой гад у Остин – мистер Уикхем.

– Точно, Уикхем. Ненавижу этого урода.

– Ты и «Гордость и предубеждение» прочитал?

– Ага. Решил сначала, что это продолжение.

До этого никто ради меня не читал ни одной книги. О чем тут говорить, Кайл Моррис, мой парень из восьмого класса, и вовсе предложил мне стать его девушкой в эсэмэске!

– Я не умею красиво говорить, как герои этих книг, – продолжил Эзра через пару мгновений. – Но… Мои чувства к тебе – такие же, как у них. Как у тех мужчин по отношению к девушкам, которых они не заслуживают.

Я на мгновение встретилась с ним взглядом. Больше выдержать не могла – слишком стеснялась. И слишком радовалась.

– Некоторые герои заслуживают, – произнесла я. – Кое-кто там замечательный и вовсе не кретин.

Он широко улыбнулся, обнажив свои слегка кривые зубы.

– Вовсе не кретин. Хорошо сказано. Напишу так в своем резюме.

Я хохотнула. Всего один короткий смешок – и стало тихо. Какое-то время мы стояли на приличном расстоянии друг от друга, и я это очень ясно осознавала, а потом оно внезапно сократилось. Я не помню, кто из нас сдвинулся с места, – я или Эзра. Это и неважно, потому что вот он, Эзра Линли, смотрит на меня сверху вниз и обнимает за талию. Я положила руки ему на плечи, словно мы на дискотеке в средней школе, но не было ни волнения, ни неловкости, и никто бы не потребовал оставить место для Святого Духа. Все ровно так, как надо. Все правильно, все волшебно. А потом он посмотрел на меня, и я ощутила, будто ожила самая чудесная часть книги Джейн Остин. Та, в которой герои наконец вместе.

Расстояние между нами исчезло совсем. Мы с Эзрой поцеловались.

На задворках сознания промелькнула мысль: так вот каково это – целоваться , но затем я перестала думать о чем-то, кроме Эзры, его губах, волосах и руках, которые так крепко меня обнимали.