Мелина Марчетта - Все случилось на Джеллико-роуд

– Посмотрите на наших девочек, – говорит она Ханне и Джуду. – Как же нам с вами повезло!

– Думаю, мы это заслужили, Тейт.

Позже мама заполняет пробелы между рассказами Ханны и моими домыслами. Она рассказывает, как еще до моего рождения моему отцу приснился сон. Мы с ним сидели на дереве, и он спросил мое имя, а я ответила, что меня зовут Тейлор.

И жизнь продолжается. Когда смотришь, как кто-то умирает, а жизнь идет своим чередом, кажется, что это жестоко и неправильно. Но находится место и радости, и изобилию: разговоры, смех, летнее тепло и так много историй. Мама просит, чтобы я их записывала.

– Ты последняя из Маркхэмов, милая, – говорит она.

И я тщательно документирую важные даты, путешествия, личности, характеры, жизни героев и неудачников, их слабые и сильные стороны. Я стараюсь перенести на бумагу всех этих людей, потому что однажды мне потребуется чему-то у них научиться. И, что самое ужасное и самое прекрасное, я узнаю, каким чудесным человеком могла бы быть Тейт Маркхэм, сложись все иначе. Порой я страшно злюсь, что смогла узнать ее только теперь, когда вот-вот потеряю. У нее глубокий грудной смех, который поглощенная горем Нани не замечала, поэтому Ханна не смогла ничего о нем написать. Но если бы роман написал Вебб, я бы уже давно знала об этом смехе. Мама рассказывает мне о своей сестре, Лили, которой было всего восемь на момент гибели, и как она до сих пор помнит день, когда отец вручил ей, четырехлетней, новорожденную малышку и сказал: «Разве может кто-то на свете быть счастливее?»

И жизнь продолжается.

В какие-то дни мне тяжелее, чем обычно, и тогда я иду на Джеллико-роуд, к тому месту, откуда могу позвонить Джоне. Я всякий раз чувствую его досаду и злость на собственную бесполезность, потому что нас разделяют шестьсот километров, но мне так нужно послушать рассказы о Дэнни, о его маме и ее бойфренде по имени Джек, и как они заказывают тайскую еду на ужин по вторникам и смотрят «Чисто английское убийство». А я рассказываю ему о том, что Джуд переехал к нам и спит в комнате Ханны, и как мы с Тейт уговорили их съездить куда-нибудь на выходные, потому что мы якобы хотим побыть вдвоем. И как мы с Раффи живем в одной комнате с Трини, пока корпус Локлана ремонтируют, и нам приходится молиться с ней по вечерам. Я через трубку чувствую зависть Джоны, когда он слушает о выходных, проведенных с семейством Сантанджело, и как мама Чеза рассказывала Ханне и Тейт про «двух маленьких засранцев», которые рассекали по городу на незарегистрированной машине.

И жизнь продолжается.

В один прекрасный день нам приходится вновь испытать на себе дыхание рока, когда в дом Ханны прибегает Джесса с новостями о том, что поймали серийного убийцу. Она говорит вполголоса, а я изо всех сил стараюсь не переводить взгляд на Джуда, который возится с плинтусами. Но чувствую, что тот смотрит на меня с добродушной усмешкой, и понимаю, что он всю жизнь будет припоминать мне мою ошибку. С некоторой долей любопытства я спрашиваю у Джессы, кто же это был, но она уже бежит дальше в поисках Ханны и Тейт.

– Да неважно! – кричит она из соседней комнаты. – Какой-то почтальон из Ясса!

Я смотрю на Джуда и вижу, как он бледнеет. Мы клянемся друг другу, что никогда не скажем остальным. В эту ночь я лежу и вспоминаю фотографии детей в газетах, вырезки из которых я видела когда-то на кровати у Джессы, и тех двух детей, что пропали из Ясса в ту ночь, когда Джуд догнал меня и Джону. Я думаю о том, как Григгс услышал голос своего отца, просивший нас остановиться, потому что иначе мы уже никогда не вернемся домой.

И жизнь продолжается.

Когда мы понимаем, что осталось уже недолго, я переселяюсь в дом, и мы с мамой лежим рядом. Я вкладываю ей в уши наушники и включаю музыку, которую слушал Вебб перед смертью. Песню об огненных деревьях и тоске по близким, которых нет рядом. Я говорю, что все эти годы он ждал ее, и что я тех пор, как мы с ней снова встретились, он снится мне каждую ночь. Я признаюсь, что переполняющая его эйфория напоминает мне эликсир, и убеждена, что он поможет продлить маме жизнь.

Но однажды ночью его не оказывается рядом, и Фитца тоже нет, и мое отчаяние невозможно передать словами. Я стою на ветке, где мы обычно сидели, и кричу, зову его – их обоих.

– Вебб! Фитц! Пожалуйста, вернитесь! Прошу вас!

Я просыпаюсь в слезах, обнимая ее и всхлипывая:

– Пожалуйста, мамочка, останься еще хоть на денек, умоляю!

И когда становится слишком больно, я поднимаюсь в комнату к Джуду и Ханне и говорю, что она умерла, а потом ложусь в кровать между ними, и мне кажется, что в груди у меня огромная кровавая рана.