Мелина Марчетта - Все случилось на Джеллико-роуд

– Ну и пусть.

Мы снова целуемся, и мне плевать, кто на нас смотрит и как сильно они спешат. Григгс медленно высвобождается и поворачивается к остальным.

– До скорого, Раффи, – говорит он, обнимая ее и слегка приподнимая. Затем переводит взгляд на Сантанджело. – Обязательно привези их на Рождество. Обещаешь?

Они крепко пожимают руки и коротко обнимаются, потом Джона снова целует меня и влетает в автобус. Я вижу, как он пробирается по проходу, показывая кому-то средний палец. Представляю, какие комментарии там сейчас отпускают. Рядом со мной всхлипывает Тереза, а Трини утешает ее.

– Он в восьмом классе, Тереза, – напоминаю я ей. – Это значит, что он вернется сюда еще три раза.

– Но что если он забудет обо мне или найдет другую и сделает вид, что знать меня не знает?

Я смотрю на нее, а потом перевожу взгляд на Трини и Раффи.

– Тереза, Тереза. Неужели мы ничему тебя не научили? – недовольно качает головой Раффи. – Это война. Идешь в лес и преследуешь его, пока он не поймет, как сильно ошибся.

В глазах у Терезы загорается надежда.

– В конце концов, мужчины развязывали войны и из-за меньшего, – добавляет Трини.

Братья Маллеты подходят к нам, и мы вместе смотрим, как отъезжает автобус. Я чувствую, что всем грустно. Потом мы всей толпой возвращаемся в город.

– Ты хочешь, чтобы завтра мы были рядом? – тихо спрашивает Сантанджело.

Я киваю.

– Договорились.

По щекам бегут слезы, и Раффи сжимает мою руку.

– Не грусти ты так, – говорит мне Сантанджело. – Теперь он наш друг на всю жизнь.

Машина подъезжает к дому, и я встаю. На фотографиях в семнадцать лет у мамы густые черные волосы, белая-белая кожа и синие глаза. Легкая пухлость говорила о крепком здоровье. Когда я была маленькой, мама обесцвечивала волосы, ее кожа имела нездоровый оттенок, глаза казались красными от лопнувших сосудов, и она сильно исхудала. Я почти не помню, чтобы она ела, только нервно курила одну сигарету за другой. Не знаю, который из этих образов прочнее засел у меня в голове, но я знаю, что хотела бы увидеть девушку с черными волосами и сияющей кожей.

Но та, кто выходит из машины, успела потерять и то, и другое из-за химиотерапии. Она стала еще тоньше, и мне не верится, что передо мной ровесница Ханны и Джуда. Но даже с веранды я вижу, какие яркие и внимательные у нее глаза. Она смотрит на дуб у реки, на ее губах появляется слабая улыбка, и я знаю, что она представляет его точно так же, как делает Ханна по вечерам, когда остается наедине со своими мыслями. И как я, когда он приходит ко мне во сне.

Джуд что-то говорит, и мама улыбается, а затем медленно направляется к дому. Я стою на крыльце и ищу в ее лице хоть какое-то сходство со мной. Я думаю о том, как тяжело ей было, наверное, видеть во мне Вебба и Нани и ни капли от себя. Она почти доходит до ступенек, но наконец замечает меня и останавливается. Мама смотрит на меня с изумлением, будто не может поверить своим глазам. Думаю, она ожидала увидеть угрюмого одиннадцатилетнего ребенка, которого оставила здесь. На секунду я успеваю испугаться, что мама не узнает меня. Но потом она начинает плакать. Не театрально, но с такой грустью, вцепившись рукой себе в горло и глядя на меня так, будто не верит своим глазам. Она пытается что-то сказать, но у нее не выходит. Я спускаюсь к ней по ступенькам, и она обхватывает мое лицо дрожащими руками, всхлипывая:

– Вы только посмотрите на мою красивую девочку.

Я вглядываюсь в каждый сантиметр ее лица, в болезненную бледность кожи и сухость губ. Потом я наклоняюсь к ней и прижимаюсь к этим губам своими, будто хочу вернуть им прежний цвет. Я касаюсь ее лица, колючего ежика отрастающих волос. Мне нравится чувствовать их ладонью. Похоже на массаж.

– Тейт вредно находиться на улице, – тихо предупреждает Джуд.

Я беру ее за руку и веду вверх по ступенькам в дом. Она восторженно оглядывается по сторонам.

– Все точно так, как он планировал, – негромко говорит она, когда Ханна подходит и целует ее. Я знакомлю маму с Сантанджело и Раффи, а потом в дом прибегает Джесса. Ее рука на перевязи, а на лице сияет вечная полубезумная улыбка.

– Я так не хотела опаздывать, но мне нужно было поправить гипс, а мистер Палмер поздно меня забрал. – Она поворачивается к моей маме. – Вам уже рассказали про пожар, туннель и как Григгс сломал мне руку?

Я беру ее за здоровую руку и вывожу вперед.

– Это Джесса Маккензи, дочь Фитца.

Мама смотрит на Джессу, качая головой, будто не веря своим глазам. Ханна подходит и помогает ей сесть в кресло у окна, подкладывая подушку под спину, и мы все встаем рядом.