Юрий Гаврилов - Записки комбата

Первый раз попробовал коньяк на пятнадцатилетие. Отмечали его с Вовкой Старковым (Налимом) у его отца на барже в устье Онежского озера. Отец оставил их дежурить, а сам поплыл на лодке в город за продуктами. Пацаны проверили заранее поставленные сети, и из ершей, лещей и щуки сварили настоящую тройную уху. Затем пили «Бренди», ели уху и орали на всю округу песни.

5

Юрка Самутичев стал киномехаником клуба Речников после восьмого класса и окончания курсов в Череповце. Он быстро освоил немудреную специальность и теперь с утра до позднего вечера пропадал в своей будке, пропахшей теплой пылью и жженой пластмассой. Ему нравилось возиться с пленкой, заряжать ее в проектор, заставляя скользить в хитром лабиринте валиков, зажимов, зубчиков и пазов, перематывать с одной тяжелой катушки на другую, вдыхать ее чудесный, неповторимый запах.

Нравилось получать новый фильм по накладной и горделиво перетаскивать банки из машины к себе в келью мимо праздных зевак.

Нравилось небрежно прогуливаться у клуба за час до сеанса, наблюдая, как озабоченно спрашивают граждане друг у друга лишний билетик.

Но больше всего нравилось Юрке таинство рождения невзаправдашней, но такой волнующей и интересной экранной жизни. Наблюдать историю чужой любви или ненависти сквозь крохотную амбразуру окошка киномеханика было гораздо занимательней, чем из зала. Кроме того, Юрка чувствовал себя безраздельным хозяином этой любви и ненависти, собственником страстей, печалей и радостей. Он щелкал тумблером проектора, и десятки людей в переполненном зале умолкали, зачарованные вспыхнувшим в темноте чудом, сотворенным для них волшебником из кинобудки.

А еще Юрка вдруг заметил, что стал нравиться девушкам. Они строили ему глазки, дарили обворожительные улыбки и просились в кинобудку на последний сеанс какой-нибудь импортной, модной картины.

Юрка не отказывал. Каждый вечер он проводил одну из девушек по служебной лестнице к себе в келью, поил чаем, потом деловито и гордо заряжал пленку, придвигал табурет, усаживал гостью перед амбразурой и щелкал тумблером проектора. После сеанса девушка поднималась с табурета, оглаживала юбку, потягивалась, чмокала Юрку в щечку и исчезала.

Между тем, все мы завидовали Юрке.

— Повезло тебе, — сказал как-то Валерка Филичев, на очередной нашей встрече у друга в кинобудке. — Ты их там всех чпокаешь по очереди?

— Кого? — не понял Юрка.

— Ну,.. баб, — Валерка подмигнул. — В кинобудке — самое оно!

Юрка усмехнулся.

— Они же кино ходят смотреть, а не чпокаться.

У Валерки округлились глаза.

— Ты серьезно, корешь? Ну, тогда извини, ты — полный осел! Уж я бы не растерялся! — выделывался он.

— Мне не по себе как-то, не знаю с чего начать, как подступиться… Словом, робость какая-то… — неохотно признался Юрка.

Через пару дней, глотнув для храбрости портвейна, Юрка пригласил в кинобудку смазливую юную особу по имени Надя Насонкова. Это была улыбчивая беленькая девушка лет четырнадцати с красивыми карими глазами и широкими скулами, заметно выступающими на миловидно загорелом лице. Насонкова жила в доме напротив нашего, и Юрка частенько ловил на себе ее игривый взгляд, когда шел через двор на колонку по воду.

— Сегодня привезли французскую картину, — сказал ей Юрка, — Приходи ровно в девять. Я встречу.

И Надя пришла.

Она сидела на табурете в легком цветастом сарафане, сложив руки на загорелых коленках, пока Юрка заряжал пленку в проектор, и в тесной кинобудке тяжело плавал приторный запах ее духов.

Юрка ловко управился с первой катушкой, проверил затвор, потом открыл следующую банку, отмотал пленку и стал пристраивать ее на второй проектор.

— А зачем два аппарата? — спросила Насонкова.

— Подойди, покажу, — кивнул Самутичев.

Девушка охотно встала с табурета, подошла к проектору и наклонилась к окошку, вглядываясь в матовую темноту зала.

— Фильм состоит из нескольких частей. — Юрка встал у нее за спиной, чувствуя, что сердце выпрыгивает из груди. — Когда подходит к концу первая часть, — он невзначай положил руку девушки на бедро, то на экране в правом нижнем углу появится такой кружок… — Он встал вплотную к девушке и, тоже наклонившись, скользнул рукой по ее животу к груди. — Такой… кружочек…

— Кружочек? — переспросила Надя, не шевелясь и не убирая руку Юры.

— Кружочек, — подтвердил он хрипло, одной рукой ощупывая упругую грудь девушки. А другой пробираясь ей под подол. — Такой белый… кружочек.