Алиса Габриэлян - Солнце восходит в мае

Девушка улыбнулась, не разжимая губ, и убежала на кухню, где ей, видимо, и следовало находиться, но уже через минуту вернулась с огромной порцией картофеля фри. Она поставила тарелку перед Женей, и на ее запястье зазвенели шармы на браслете, как маленькие колокольчики.

— Я не заказывал, честно говоря, — тупо уставившись в тарелку, проговорил Женя, а после поднял на Эльвиру глаза, в которых читалось абсолютное непонимание происходящего. — Вероятно, что-то перепутали…

— Это за счет заведения, — не слишком громко сказала девушка и подмигнула Жене.

В кафе зашли новые гости, и Эльвира бросилась к ним с широченной улыбкой на лице. Она была полна энтузиазма и будто бы пребывала в восторге от своей работы, бегая от столика к столику, как заведенная.

Сначала Женя пытался следить за траекторией Эльвиры, но у него начинала кружиться голова от ее беготни, и он перестал. С час он просидел в одиночестве, пытаясь слушать разговоры людей, сидящих в кафе, но их диалоги были слишком пустые. Черно-белые графические принты в стиле шестидесятых вновь вошли в моду; и чей-то ребенок вот уже три раза сказал слово «мама» ; и в Швеции вот-вот должно было начаться «Евровидение»; и по набережной утром бегала рыжая такса, чем-то напоминающая спаниеля; и в «Purple latte» на один из столиков поставили букетик сухой лаванды. Люди боялись молчания и засыпали друг друга зачастую бесполезными фразами. «Кто сказал, что человек познает человека через глупые разговоры? — размышлял Женя. — Человек познается в молчании. Хотя с другой стороны я очень люблю бесконечно болтать с ребятами о кино, но смысла-то в этом особого нет. Наверное, мы разговариваем, чтобы заполнить нашу никчемную жизнь» .

До окончания смены Эльвиры он просидел, тоскливо смотря на то, как подруга Майи разносит заказы посетителям. Когда ее рабочий день подошел к концу, Женя и глазом не успел моргнуть, как она появилась перед ним в своей темной юбке, которую она, совсем не свойственно себе, решила скомбинировать сегодня с белой рубашкой. Возвышаясь над Жениным столиком, она натягивала на себя джинсовку, вероятно, той же фирмы, что и у Жени. Она выглядела приветливее, чем Марина, после свей работы, наверное, потому что была готова окунуться в настоящую жизнь, в отличие от Жениной сестры, которая из офиса бежала домой, чтобы поскорее переодеться в любимую пижаму и включить телевизор.

Они вышли из торгового центра, и Эльвира повела Женю по слишком знакомому ему маршруту — по его любимому маршруту. Было уже совсем темно, но Женя с легкостью различал каждое здание на своем пути, потому что мог пройтись здесь закрытыми глазами и оказаться в ее доме у сиреневой двери.

— Почему ты ведешь меня к Майе? — спросил Женя, разглядывая вывески магазинчиков, стройно идущих вдоль улицы, по которой они шагали.

— Глупенький, — ласково прощебетала Эльвира — так, словно в одночасье стала другим человеком, — Алекс-то живет в Майином дворе. Это я и называю судьба…

Женя вздохнул. Она могла не говорить ему о судьбе, потому что он все это знал. Вокруг Майи все строилось на каких-то глупых случайностях и стечениях обстоятельств, но думать о ней ему было больно. Он хотел видеть ее рядом, слышать ее неторопливое дыхание, писать о ней книгу, но у него даже не было вдохновения для того, чтобы выдумать чего-нибудь.

Уже включили фонари, но свет, что от них исходил, был совсем тусклый и вызывал необъяснимое чувство грусти и потерянности. Эльвира посильнее запахнула свою джинсовую куртку и потерла ладонями плечи, хоть холодно и не было.

— Как думаешь, она вернется?

В абсолютной тишине Женин голос звучал пугливо и взволнованно. Парень смотрел себе под ноги, слегка вытянув шею вперед.

— Она всегда возвращается, — утешительно сказала Эльвира, пробегая по пешеходному переходу на противоположную сторону, — но «всегда» — понятие непостоянное. Навсегда ничего не бывает, и этого я боюсь больше всего.

— Майя твоя лучшая подруга?

Эльвира усмехнулась, явно недолюбливая выражение «лучшая подруга» .

— Да, думаю так оно и называется. Она мне очень дорога, и чаще всего я ей просто восхищаюсь, но потом она выкидывает что-то такое, — Эльвира всплеснула руками, — это не объяснить. Просто мне кажется, что если она меня оставит, то я буду первой, кто ее возненавидит, и я знаю, что это ненормально…

В Жениных висках пульсировало, и он с трудом понимал, о чем говорит девушка, но в его сердце вдруг поселился страх, какой в последний раз он испытывал давным-давно, когда мама сообщала дурные вести.