Алиса Габриэлян - Здравствуй, Париж!

© Алиса Габриэлян, 2020

ISBN 978-5-4496-7037-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы познакомились по интернету – так же, как и половина земного шара в XXI веке. Он живет в Париже, а я из Красноярска. Это удивительно, что в наше время расстояние не имеет никакого значения: можно подружиться с девчонкой из США по твиттеру или, как я, влюбиться в парня из столицы Франции. Он переехал туда не так давно – два года назад, сразу после окончания университета в Петербурге, откуда он родом.

Сегодня я лечу к нему . Мы впервые увидимся, и этот день определит все: либо начнем встречаться, либо забудем друг друга навсегда. Мне очень хочется верить в возможность первого варианта, и, сидя у иллюминатора, я не смотрю на облака, как делает, наверное, каждый в свой первый полет, а закрываю глаза и начинаю мечтать. Я даже не испытываю никакого восторга, потому что слишком волнуюсь из-за предстоящей встречи.

Судьба свела нас на сайте по изучению языков. Мне всегда очень хотелось свободно говорить по-французски, и однажды я решилась. В моей голове что-то щелкнуло, и тем же вечером я нашла этот самый сайт, где мне почти сразу выделили репетитора. Это был он . Я влюбилась моментально. Мы общались на французском языке по видео-чату, поэтому раз в два дня я видела его – голубоглазого красавца со слегка растрепанными каштановыми волосами. Когда он проявил ко мне симпатию, я удивилась, потому что не считала себя достаточно красивой для него или для кого-либо вообще. Он каждый день внушал мне, что я прекрасна, и однажды, взглянув утром в зеркало, я вдруг увидела себя хорошенькой. Благодаря нему в двадцать один год я полюбила себя.

Прошло всего три месяца со дня нашего знакомства, а мне кажется, будто целая жизнь пролетела, ведь я его так хорошо изучила, что порой забываю, что мы все еще не состоим в отношениях. С мыслями о том, что уже сегодня я увижу его, Эйфелеву башню, Лувр, ту самую Триумфальную арку и, конечно же, Собор Парижской Богоматери, я приземляюсь и не слишком уверенно иду по направлению к аэропорту, где забираю свой чемодан и отправляюсь на поиски своего знакомого. Заметив его , искавшего меня взглядом, я побежала ему навстречу. Он обнял меня, после чего поцеловал, нисколько не смущаясь того, что это наша первая встреча.

– Не верится, что я в Париже, – сказала я, когда мы ехали в такси к нему домой, чтобы забросить мой чемодан.

– Ты лучше, чем я представлял. Лучше, чем на фото. Лучше, чем кто-либо еще, – будто бы не слыша моих слов, проговорил он и взглянул на меня влюбленными глазами. Впервые в жизни молодой человек так смотрел на меня, и я немного растерялась, потому что в моих предыдущих отношениях не было совсем никакой романтики.

Весь путь до его дома мы о чем-то говорили, так что даже не заметили, как приехали. Оставив в его маленькой уютной квартирке на Сен-Жан-Батист-де-ла-Саль ненужные вещи, мы отправились на завтрак. Я все еще не могла поверить в то, что он рядом, что я иду по улице Парижа, о чем даже мечтать боялась.

Он привел меня в известное «Кафе де Флор», которое уже давно стало символом парижской богемы, а теперь здесь за столиком на улице, как истинная француженка, сидела я, пила капучино и жевала круасан. Он завороженным взглядом смотрел на меня, будто видел во мне призрака, но я знала: он всего лишь не верит в то, что мы в одном городе, что мы целовались, что мы влюблены друг в друга. Я думала о том же самом, но сказать это, конечно же, не решилась бы.

– Странно осознавать, что за этим самым столиком когда-то, возможно, сидел Хемингуэй или Пикассо, – проговорила я, чтобы хоть как-то наладить разговор. – Как такое вообще возможно?

Он ухмыльнулся, и я не совсем поняла, что это значило.

– Ведь это не имеет значения, – пояснил он. – В конечном итоге, мы все дышим или дышали одним воздухом: и Хемингуэй, и ты, и я. Знаешь, за сто лет воздух не изменился. По крайней мере, я так думаю. Возможно… я плохо объясняю, но… я лишь хотел сказать, что все люди одинаковые, поэтому не имеет никакого значения, кто сидел здесь до тебя. Да даже если бы прямо сейчас сюда пришел Пикассо, то это было бы не важно. Он ведь обычный человек.