Михаил Полюга - Прискорбные обстоятельства

По опыту давнего знакомства я знал, что если Испанец внезапно вспомнил обо мне, значит, его вновь обуяло беспокойство о несправедливом устройстве мироздания. А поскольку такого рода беспокойство чревато искушениями и соблазнами, от которых ему, Испанцу, сложно отказаться, то необходима хотя бы маленькая гарантия безопасности на случай, если оперативные службы кое о чем прознают, докопаются и закинут живца — ловить его, Федора Иосифовича Щирого. И вот в гаранты он зовет меня. Дурак! Если мои поднадзорные захотят послушать, о чем говорит наш неосторожный брат прокурор, или подсмотреть за ним при помощи разных хитроумных устройств, мне об этом, ясное дело, не скажут — станут увертываться, лгать, утаивать материалы до последней возможности. Такая у них, у специальных подразделений, специфика: укрывать от надзирающего прокурорского ока все самое-самое, чтобы не делиться влиянием и тайной властью, ибо кто знает , тот и властвует в этом мире.

Но я все же пошел: одно дело догадываться о происходящем, другое — выслушивать невнятные жалобы и намеки о том, какой груз ответственности лежит на нем, хозяйственнике, в смутное время вспомоществований от структур различных форм собственности, не подкрепленных бумагами и большей частью основанных на наличном расчете.

— Слышал? Опять ремонт! — запирая кабинет изнутри, пробурчал Испанец. — Всем приказано искать спонсоров: для ремонта средства нужны, и немалые. На первое время с каждого начальника отдела — по пять тысяч, с заместителей — по двадцать пять. Лучше наличными. И так далее…

— Ты уже приготовил свою долю?

— У меня другая задача — договориться о материалах: гранит, песок, щебень… Чего улыбаешься? Читал сказку «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»? Так эта сказка обо мне. Наливай, у тебя рука легкая!

Я подсел к столу, на скорую руку уставленному закусками: копченым салом, салями, сыром, маринованными грибами и бородинским хлебом, — наполнил рюмки, и мы, не чокаясь, выпили.

— Дрянь грибы! — сказал брезгливо Испанец, нанизывая на вилку два гриба сразу. — Вот я дома закатал полсотни банок — все грибы отборные, один к одному. И вообще, соленьями я занимаюсь сам, жене не доверяю. У меня в дубовых бочонках — капуста с брусникой, выше уложены яблоки, а после опять же слой капусты. А еще помидорчики, огурчики… Давай, наливай по второй, а то кусок в горло не лезет!

Выпили по второй.

— Ну, — помолчав, проговорил Испанец, с усилием двигая челюстями: он жевал кусок сала, но не смог прожевать и наконец в сердцах выплюнул жесткую шкурку в корзину для бумаг, — что там с новым законом про коррупцию? Говорят, ничего ни у кого брать нельзя, никаких, понимаешь, спонсоров. А откуда же тогда возьмутся бензин, бумага, оргтехника? Ремонт этот сраный — на какие шиши, а? Сверху перечисляют в обрез, а требуют: давай делай!.. А только взял — не для себя, а для государственного учреждения, так тебя хап — и в каталажку?

— Спи спокойно. Я думаю, первый ажиотаж с законом уже схлынул, а там все будет так же, как было. Главное, чтобы к карману не прилипало.

— Ну ты скажешь! Слышал анекдот, когда сын спрашивает у отца: откуда в доме достаток, откуда деньги, если должность у почтенного родителя никакая, а зарплата и того хуже? А тот: пойди, сынок, принеси из холодильника сало. Сын принес, отец ему и говорит: теперь посмотри, сынок, на руки. Вымазал в сале? О! Так и в жизни: ничего не украл, а к рукам прилипло! В общем, если что нарисуется обо мне в подведомственных структурах, ты уж не сочти за труд — шепни. А я тебе поляну накрою.

Кто-то потянул за дверную ручку со стороны коридора, и поскольку дверь оказалась заперта, поскреб ноготками и вкрадчивым тенорком позвал:

— Федор Иосифович! А, Федор Иосифович?

Испанец чертыхнулся, отпер дверь, и в кабинет боком просочился завхоз Лотуга, человек, как говорили про него в управе, с лицом прапорщика и глазами фокусника-иллюзиониста. И правда: вытянув шею и заглянув через плечо Испанца, Сергей Викторович немедля вычислил бутылку, спрятанную за ножкой стола, и, потянув ноздрями воздух, уловил расползшийся по кабинету запах закуски. «Что ж это вы пьете без меня?» — проступила на его простоватом лице горькая укоризна, и, поскольку рабочее место завхоза находилось в кабинете Испанца, Лотуга безбоязненно уселся к столу.

— Опять ночью на парапет справили малую нужду, — пожаловался он, принимая из рук Испанца полную рюмку. — Но справили в изобилии: весь тротуар у забора в потеках. Никак ночь напролет пили, сволочи, пиво. А охрана спит! Вот и посуди: что, если начальство увидит? Или приедет кто с проверкой? Скажет: что у вас тут, возле государственного учреждения, по ночам происходит? Хамские проявления? Или открытое неуважение к власти?