Бет О'Лири - Квартира на двоих

Я : Алло!

Голос у меня срывается.

Ричи : Ну спасибо, холера тебя возьми! Охранник уже бесится! Названиваю битых десять минут! Едва втолковал, что звонок один и что ты не берешь трубку. Кстати, денег у меня минут на пять.

Я : Ты как?

Ричи : Как я? Я-то хорошо, придурок ты эдакий, только убить тебя готов! И Герти заодно.

Я : Что?

Ричи : Тиффи не сказала «да»! Чокнутый Джастин ответил за нее, а ты и не заметил!

Останавливаюсь в десяти ярдах от остановки. Не в состоянии переварить. Моргаю. Сглатываю. Тошнит.

Ричи : Ага. Герти сорвалась на Тиффи, а Мо взбесился и наехал на Герти, мол, она дерьмовая подруга, не верит Тиффи, не потрудилась спросить, что и как, и сразу сделала выводы.

Обретаю дар речи.

Я : Как она?

Ричи : Ей станет гораздо лучше, если вы поговорите.

Я : Я уже и так шел, но…

Ричи : Правда?

Я : Да. Повстречал Дух будущего Рождества.

Ричи , удивленно: Не рановато?

Я : Говорят, с каждым годом оно наступает все быстрее.

Прислоняюсь к автобусной остановке. Подташнивает, голова кружится. Чем я только думал? Потащился на работу, потерял уйму времени!

Накрывает волна страха.

Я : Джастин не объявлялся?

Ричи : Джастин не пойман, если ты об этом. Но там Мо, и он считает, что Джастин сперва залижет раны и разработает новый план. У него, видимо, есть стратегия на все случаи жизни. Ты знаешь, этот говнюк узнавал через Мартина с ее работы, где она.

Я : Через Мартина… Гнида!

Ричи : Задался целью вас развести. Устроил, чтобы блогерша все сняла, и ты увидел.

Я : Господи! И я повелся!

Ричи : Братишка, пойди и все исправь, о’кей? И расскажи ей про маму.

Я : Что про маму?

Ричи : Да ладно, без психотерапевта ясно, почему ты бросил ее у суда и не пришел ночевать. Я понимаю, чувак, у нас обоих претензии к матери.

Подъезжает автобус.

Я : Не понимаю, какая связь…

Ричи : Из того, что мама всегда возвращалась к мужикам, которые смешивали ее с дерьмом, не следует, что Тиффи – такая же.

Я, машинально: Мама не виновата. Она жертва психологического насилия.

Ричи : Знаю-знаю, ты всегда так говоришь. Но когда тебе двенадцать, от этого не легче.

Я : Ты думаешь…

Ричи : Слушай, мне пора. Извинись перед Тиффи, скажи, что облажался, что тебя воспитала забитая мать-одиночка и тебе практически пришлось самому растить младшего брата. Подействует.

Я : Так то же вроде эмоциональный шантаж?.. И вдруг ей не понравится, что я сравниваю ее с матерью?

Ричи : Аргумент принят. Хорошо. Делай, как знаешь. Только разберись с этим, верни ее, она – лучшее, что у тебя когда-либо было в жизни. Слышишь?

Мы совсем забыли о еде, а теперь в половине третьего ночи на меня напал жор. Мо пошел что-нибудь купить. Оставил меня на балконе с большим бокалом красного вина и огромной миской печенек. Почти уверена, что печенье не мое, а Леона. Наплевать – если он думает, что я пойду замуж за другого, пусть заодно считает, что я воровка.

Уже не понимаю, на кого злюсь. От долгого сидения затекли ноги. Успела перечувствовать всю палитру эмоций, и теперь они перемешались в огромный и противный бульон несчастья. Единственное, что понимаю определенно, – мне жаль, что я вообще повстречала Джастина.

Вибрирует сотовый. Леон.

Я всю ночь ждала, когда на экране появится его имя. Сердце падает куда-то в живот. Ричи ему уже рассказал?

– Алло!

– Привет…

Надтреснутый и до странности незнакомый голос. Как будто из Леона выпустили всю кровь.

Тупо наблюдаю, как внизу мелькают машины. Жду. Моргаю. От света фар перед глазами вспыхивают бело-желтые полосы.

– У меня в руках огромный букет цветов, – говорит он.

Молчу.

– Захотелось физического доказательства моих извинений. Но вспомнил огромный букет Джастина, красивее и дороже, и теперь думаю, что цветы – не то. Потом решил, что просто приду домой и скажу лично. И, понимаешь, ключ у мамы, потому что собирался ночевать там. Пришлось бы стучаться в дверь, а вдруг ты перепугаешься, ввиду наличия свихнувшегося бывшего.

Внизу проезжает машина. Вероятно, самый длинный монолог Леона за все наше знакомство.

– И где ты сейчас?

– На противоположном тротуаре, около булочной.

Теперь вижу. Силуэт вырисовывается на фоне ярко-желтой вывески, телефон около уха; в другой руке бережно держит цветы. В костюме – переодеться после суда, естественно, в голову не пришло.