Бет О'Лири - Квартира на двоих

И все-таки он меня зацепил, так что, когда я снова увидел ту девушку, прямо перед закрытием клуба, то решил перекинуться с ней парой слов, просто чтобы его побесить.

Мы флиртовали, а «Кровавые» за дальним столиком обсуждали дела и, видимо, ничего не замечали. Я ее поцеловал. Она поцеловала меня. Помню, я так набрался, что, когда закрывал глаза, кружилась голова, и поэтому целовался с открытыми глазами.

И все. Она растворилась в толпе. Все происходившее я помню очень смутно, был совсем никакой. Во сколько точно она ушла или во сколько ушел я – понятия не имею. Ни малейшего.

С того момента начинаются сплошные догадки. Будь у меня доказательства, я бы, сама понимаешь, не писал из тюряги, а прохлаждался бы в твоем знаменитом кресле с чашкой кофе с молоком, который делает мой брат, а про случившееся рассказывал бы как курьезный случай.

Ну да ладно. Думаю, произошло вот что…

После клуба «Кровавые» проследили за нашей компанией. Мои друзья уехали на ночном автобусе, а я жил недалеко и потащился пешком. Завернул в круглосуточный супермаркет на Клэпхем-роуд, купил сигареты и, сам не знаю зачем, – упаковку пива. Оно в моем состоянии точно не требовалось. Было часа четыре утра, и я, наверное, и держаться-то прямо не мог. И все же зашел в магазин, расплатился наличными и поплелся домой. Я их не видел, но, должно быть, они шли по пятам, потому что, если судить по записи с видеокамеры магазина, «я вернулся» две минуты спустя с поднятым капюшоном и в маске.

На записи парень в самом деле смахивает на меня. Однако, как я заявил в суде, шагал он гораздо увереннее. Я был слишком пьян, чтобы так маневрировать между корзинами с уцененкой и одновременно доставать из заднего кармана нож.

Я понятия ни о чем не имел, пока два дня спустя меня не арестовали на работе…

«Кровавые» заставили девчонку на кассе открыть сейф. Там было четыре с половиной тысячи. Не дураки (или просто опытные) – говорили только самое необходимое, и, когда она давала показания, вспоминать ей было почти нечего. Кроме ножа, которым размахивали у нее перед носом.

Я «был» на видеозаписи, и у меня раньше случались проблемы с полицией. Вот и повязали. Предъявили обвинение, под залог не выпустили. Адвокат взялся за дело, потому что оно его заинтересовало и он был уверен в единственном свидетеле, девчонке-кассирше. Но «Кровавые» и до нее добрались. Мы думали, она скажет на суде, что парень, который пришел позже, совсем на меня не похож. И что она раньше видела меня в магазине, и я вел себя прилично, не пытался ничего украсть.

А она указала на меня через весь зал и заявила, что это был я. Такой кошмар, не описать. Я видел, как меняются лица присяжных, и ничего не мог поделать. Пытался встать и что-то возразить, но судья заорал: «Вам никто не давал слова!» Его мне в общем-то так и не дали. Когда дошло до вопросов, присяжные уже все решили.

Сэл спрашивал какую-то ерунду, да я и не мог сказать ничего стоящего, в голове творился полный кавардак, – я просто не ожидал, что до такого дойдет. Обвинение сыграло на одном старом происшествии. Когда мне было девятнадцать и жизнь моя была совсем дрянь, я ввязался в несколько драк (отдельная история, и, клянусь, все не так страшно, как кажется). Короче, они заявили, что я агрессивный. Даже притащили парня, с которым я раньше работал в кафе и который порядком меня ненавидел – мы поцапались из-за девчонки, что ему нравилась в колледже, но на выпускной она пошла со мной. Или какая-то еще чепуха в том же роде. Даже удивительно, как они ловко это приплели. Я понимаю, почему присяжные поверили в мою виновность. Прокурор с командой офигительно грамотно представили все в нужном свете.

Меня приговорили к восьми годам за вооруженное ограбление.

И вот я здесь. Всякий раз, когда рассказываю, все меньше в это верю. Понимаешь? И все больше злюсь.

Случай вроде несложный. Мы думали, Сэл утрясет его через апелляцию. (Сэл, кстати, адвокат.) Однако до апелляции дело никак не доходит, чтоб ему. Приговор был в прошлом ноябре, а апелляции нет как нет. Знаю, Леон пытается помочь, и я очень его за это люблю, но проблема в том, что всем насрать, выйду я или нет. Кроме него. И, наверное, мамы.

Скажу тебе откровенно, Тиффи, меня сейчас трясет. Хоть криком кричи. В такие моменты тяжелее всего. Отжимания, конечно, помогают, но иногда хочется бежать, а между кроватью и унитазом всего три шага.

В общем, письмо вышло очень длинное, да и писал я долго – ты, может, уже забыла про наш разговор. Отвечать не обязательно, но если захочешь, Леон перешлет мне твой ответ со следующим письмом – если все-таки напишешь, пожалуйста, вложи конверт с марками.