Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

Он вернулся в общежитие, чтобы принять душ и побриться. С Ламом он не виделся с того утреннего разговора, и сейчас его не было в комнате. Кристофер быстро принял душ, переоделся и пошел в столовую, проглотить завтрак и припрятать еды для Анки. Потом вернулся в «Канаду», в контору, которая всегда пустовала в это время суток. Покормил Анку завтраком. И подумал, что будет скучать по этой рутине. Хотя завтра появится новая рутина, связанная с Ребеккой.

На встречу пришли все члены комитета, и в том числе Фридрих, который числился официальным наблюдателем. Кристофер встал и обратился ко всем с речью. У него дрожали руки, и он спрятал их за спину. Но волнение прошло, когда он заговорил о цифрах и числах. Шульц пришел поздно и сидел в углу, один. Кристоферу казалось, что в комнате собрались все — Анка, Ребекка и даже его отец с сестрой. Его мысли не зависели от слов, с которыми он обращался к сидящим перед ним членам комитета. Он думал о присутствующих, которых видел только он.

Встреча закончилась рукопожатиями и похлопываниями по спине, но Фридрих не казался таким счастливым. Он ушел, не проронив ни слова. Шульцу руку никто не пожал, и он вернулся в крематорий, сжигать тела недавно убитых. Отчет был готов, и Кристоферу предстояло показать его лагеркомманданту. Ходили слухи о его повышении и о том, что комитет может начать работать на постоянной основе, но Кристофера все это заботило мало. Мюллер, Флик и Брайтнер отправились на станцию наблюдать за первой утренней селекцией. Кристофер вернулся в офис, только чтобы увидеть Анку, рассказать ей о встрече и о произошедшем. Она сидела под столом, рисовала на бумаге, которую он ей оставил. Он вынес горшок и вернулся к ней, сел за стол и посадил ее к себе на колени.

— Скоро все закончится, дорогая, — прошептал он по-английски. — Завтра в это время мы уже будем ехать в Берлин. Не волнуйся. Тебе не придется сидеть в чемодане все время. Мы можем спрятать тебя на сиденье. Представляешь, как удивится папа?

Он обнял ее, прижал ее голову к груди. Поцеловал в макушку и почувствовал, как его обхватывают ее ручки.

В дверь постучали, и внутрь проник тихий голос Шульца:

— Герр оберштурмфюрер?

Кристофер слегка приоткрыл дверь, чтобы только увидеть лицо посетителя.

— Что такое?

— Могу я поговорить с ребенком?

Кристофер впустил его. Шульц опустился перед девочкой на колени и погладил ее по голове.

— Как она?

— Учитывая обстоятельства, очень неплохо. Хотя иногда плачет.

— Как и все мы, — ответил Шульц. Он начал говорить с ней по-чешски. Кристофер пытался что-нибудь разобрать, но безуспешно. Шульц показал на Кристофера, и Анка улыбнулась. Он говорил минуту, может, дольше. Анка ему что-то ответила. Шульц встал.

— Я сказал ей. Она знает.

— Что знает?

— Что завтра вы ее отсюда увезете. Я сказал ей, чтобы она вела себя тихо, когда вы отправитесь в путь. Сказал, что мы всегда ей поможем и ты будешь охранять ее.

— Что она ответила?

— Она в восторге. Очень ждет встречи с семьей.

Шульц взял Анку на руки, обнял и ушел. Кристофер остался в кабинете и наблюдал, как она ест принесенный обед. Был уже час дня. Путешествие Ребекки из Бибераха приближалось к концу. Предстоит многое ей объяснить. Она не ожидает его увидеть. Придется держаться на расстоянии, чтобы не выдать эмоциональной связи. Его маска не должна упасть, не сейчас.

Анка допила молоко и доела принесенный хлеб, Кристофер достал из кармана носовой платок и вытер девочке лицо. Обнял ее в последний раз и вышел под снег.

Во дворе возле четвертого крематория собралась толпа вновь прибывших, но Кристофер уже давно не мог на это даже смотреть. Ложные надежды, внушенные людям офицерами СС, рвали ему душу. Брайтнер бродил по двору с папкой в руке. Он подошел к Кристоферу.

— Вам звонили, герр оберштурмфюрер. Рапортфюрер Фридрих хочет, чтобы вы встретились с ним в здании администрации, и немедленно.

— Мне ехать в Аушвиц?

— Так он сказал. Думаю, он уже вас ждет.

Что понадобилось Фридриху? Может, это как-то связано с Либерманном? Он ведь не мог ничего рассказать? Иначе вина падет и на него. На земле лежал снег, дороги еще не расчистили. Будет тяжеловато добираться до Аушвица на велосипеде. Придется одолжить машину Штрунца. Он пошел в кабинет коммандофюрера. Штрунц сидел за столом, склонившись над бумагами. Он согласился дать ключи. Когда Кристофер выходил из крематория, люди уже заходили внутрь. Он старался не смотреть им в глаза. Это было слишком тяжело.