Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— Но теперь ты хочешь сделать больше, — заключил отец.

— Да. Я должен.

— А если СС узнает, что ты помогаешь заключенным? — спросила Александра.

— Меня казнят. — Александра сразу заплакала. — Но, думаю, это лучше, чем не делать ничего. Я не смогу жить с осознанием, что даже не попытался что-то предпринять.

— Там есть с кем поговорить? Надежный человек? Что другие эсэсовцы думают о происходящем?

— Никого. Остальные думают, что трудятся на благо рейха, ради мира. Они настолько отравлены ложью, что считают, будто поступают правильно. — Он сделал глоток кофе. Напиток оказался слишком горячим и обжег губы. — Что произошло с этими людьми, с другими эсэсовцами, как они могут творить такое? Я видел немыслимые вещи. Зверски убитые женщины и дети… Как они могут? Этот вопрос прожигает мне разум. Я знаю этих людей. Ем с ними. Играю с ними в карты и пью. По вечерам они кажутся обычными, нормальными парнями, с ними можно весело провести время, если не знаешь их истинной натуры…

— Поразительно, какое влияние оказывают годы режима и пропаганды, — сказал Стефан. — Никто не рождается с такой жестокостью в сердце.

— Я часто думаю: если бы я вырос в их среде, то стал бы таким же?

— Ты никогда бы не стал таким же, — ответил отец.

— Не знаю. Если я ничего не сделаю, то ничем не буду отличаться. Эсэсовцы в лагере только раздают приказы. Есть и убийцы, которым нравится там работать, но большинство — пассивны. Они просто делают свое дело.

— То есть истязают и убивают невинных людей? — уточнила Алекс.

— Да.

— И никто ничего не говорит?

— Нет. Иначе их просто отправят на Восточный фронт, как пушечное мясо. Я там совершенно один.

— У тебя есть мы.

— Вы не представляете, какое облегчение — выговориться. Я там задыхаюсь.

— И как, есть идеи? — спросил Стефан. — Ты прав, нужно что-то делать.

— Я правда не знаю, что можно предпринять. У меня есть деньги, и я не должен ни перед кем отчитываться. Через лагерь проходят потоки денег, это просто настоящее цунами.

— Воспользуйся этим, — посоветовал Стефан.

— Погоди, папа. Его могут казнить, — возразила Александра. — Думаю, ему следует быть осторожнее.

— Я запретил мгновенные казни в своем подразделении. Среди работников склада не было убийств уже целый месяц.

— Хорошо. Что еще?

— Должен быть еще какой-то способ им помочь.

— Ты прав, Кристофер. Должен быть способ.

Кристофер сидел идеально прямо, замерев на месте. Добиться встречи с лагеркоммандантом Хёссом оказалось на удивление легко. Казалось, лагеркоммандант и сам хотел увидеться с ним еще раз. Кристофер покашлял и разгладил воротничок, и без того тщательно проглаженный до идеального состояния. Провел рукой по гладкой коже лица и улыбнулся секретарше Хёсса. Она улыбнулась в ответ. Офис Хёсса находился прямо возле забора Аушвица I, прямо рядом со зданием администрации, где находились официальные офисы экономического отдела, которые почти не использовались. Хёсс открыл дверь.

В этом человеке, управляющем всем лагерем, не было ничего необычного. Среднего роста, пониже Кристофера. Густые каштановые волосы. В лице тоже ничего особенного, никаких шрамов или военных ран. Самый обыкновенный человек лет сорока. Из тех, мимо кого пройдешь на улице, даже не обратив внимания, не догадываясь, что он — хозяин всего этого ужаса и смерти. Глядя на него, Кристоферу становилось физически плохо. Хёсс лениво салютовал молодому оберштурмфюреру. Кристофер вошел в комнату и сел в бархатное красное кресло, одно из трех, стоявших перед массивным обтянутым кожей столом. Со стены на них смотрел портрет Гитлера. Хёсс заговорил:

— Я был на прошлой неделе в Берлине, — сказал он, зажег сигарету и протянул Кристоферу серебряный портсигар. Инициалы, выгравированные на крышке, не принадлежали Хёссу. — Я встречался со штандартенфюрером Кёлем, из штаб-квартиры СС. Вы ведь с ним работаете?

— Да-да, с ним. Мы встречались с ним уже дважды. — Какую долю Кёль забирает себе? А Хёсс? — Но нормально поговорить пока не удавалось…

— Да, он чудесный парень. Я с ним неплохо знаком. Вы состоите в партии, Зелер?

— Нет.

Хёсс взял папку, лежавшую перед ним.

— Да, помню, видел в вашем деле. Вы из…

— Джерси, герр лагеркоммандант.

Он думал о мертвых, об их гниющих телах, дожидающихся кремации.

— Да, разумеется. Вас освободили в 1940-м. Надеюсь, у вас нет двойственных чувств?

— Ничего подобного, герр лагеркоммандант.