Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

Распоряжение о евреях поступило в октябре 1940-го. Все евреи острова должны были зарегистрироваться в центральном офисе в Сент-Хелиер. Кристофер читал документ, и его пульс ускорялся с каждой секундой. К евреям относили всех, кто когда-либо принадлежал к иудаизму или имел двух или более бабушек или дедушек-евреев. В список попадут даже те, кто никогда не относил себя к евреям. Кристофер понял, что происходит, и почувствовал, как его руки заледенели. До этого момента Кристофер с отцом подсчитывали всех цыплят, коров, кур и свиней на острове и урожай каждого фермера, переводили переписку местных жителей с комендантом и, разумеется, все его директивы. Раньше там никогда не упоминались евреи. Кристофер каким-то образом убедил себя и Ребекку, что нацисты поведут себя с евреями Джерси иначе. Стефан подошел к сыну и взял лист бумаги, написанный по-немецки, с подписью доктора фон Штейна внизу. Прочитал и вернул его Кристоферу.

— Одно могу сказать точно, — сказал он. — Ребекка на регистрацию не пойдет.

У них за спиной открылась дверь. Ланс Корпорал Штейнер зашел в кабинет, который нацисты выделили им в Сент-Хелиере. Штейнер был из Франкфурта, молодой привлекательный мужчина, лишь немногим старше Кристофера. Он всегда был исключительно бодр, как и сегодня.

— Как проходит утро, джентльмены?

— Вам что-нибудь известно насчет приказа о регистрации евреев? — спросил Кристофер.

— Почему вас это волнует? Это всего лишь часть процесса очистки населения.

— Как вы думаете, что будет с евреями острова?

— Кто знает? Пока что нам важно узнать, кто они, чтобы вести наблюдение. — Он положил на стол принесенные бумаги. — Повезло, что здесь у нас есть дружественные немцы, работа идет гораздо легче. Британцы — очень цивилизованная нация, в отличие от славян. Я воевал в Польше, ну знаете, во время захвата. Те люди… Они совсем другие. Там далеко не у всех есть водопровод. И местные евреи были похожи на животных, настоящие паразиты, я такого еще не видел. Но британцы совсем другие. Жаль, что нам приходится с ними сражаться. Уверен, однажды мы будем на одной стороне. Не беспокойтесь о евреях, Кристофер. Они-то уж точно о вас не побеспокоятся. И вообще, они — причина этой войны. — Он достал из кармана сигарету и поднес ко рту. — Вы в порядке, Кристофер?

— Ему сегодня нездоровится, — сказал его отец. — Можно он поедет домой? Он живет неподалеку.

— Разумеется. Похоже, вы и так почти закончили на сегодня.

Кристофер не стал дожидаться повторного позволения, кивнул и собрал вещи. Дождался, пока не исчезнет из поля зрения офисного здания, повернул за угол и побежал.

Когда Кристофер ворвался к Ребекке, она читала. Радио было выключено. Теперь они редко его включали: разрешенные станции транслировали нацистскую пропаганду и никого не интересовали. Некоторые люди на острове еще отваживались слушать Би-би-си, хотя быть пойманными означало провести ночь в тюрьме.

— Ты ушел с работы, — сказала она. — Нацисты отпустили пораньше? В чем дело? День рождения вождя Аттилы?

— Евреям на острове приказано зарегистрироваться. Приказ пришел сегодня, я сам переводил его.

— Куда мне идти? Когда?

— Двадцать четвертого. В следующий четверг. Они организуют в городе какой-то офис, но не беспокойся. Ты регистрироваться не будешь. Этого не случится.

— Я не стыжусь своего происхождения.

— Знаю, Ребекка. — Кристофер обхватил ее лицо ладонями. — Но у них эта… идея, извращенное убеждение, что евреи — паразиты, нечто вроде крыс.

— А мой отец? Он зарегистрирован как еврей — в списках голосования. Ему точно придется зарегистрироваться.

— Насчет твоего отца не знаю. Я ничего не могу для него сделать.

— О нет. — Кристофер обнял ее, и она опустила голову ему на плечо. — Я должна с ним увидеться. Сказать ему.

Зачем? Он бы никогда не сделал этого для тебя. Сейчас он наверняка пьян, обнимается с дробовиком. Он заслуживает смерти в одиночестве. Кристофер не возвращался в его дом с той ночи, когда Кассин заставил его написать письмо. Они с Ребеккой много раз обсуждали тот случай, но она, хотя и не сомневалась в словах Кристофера, не могла возненавидеть отца. Она не видела его несколько месяцев — с тех пор, как прибыли нацисты. Но говорила, что часто о нем думает, как он сидит один в их доме в Сент-Мартине, окруженный плодами ее недолговечных отношений с Джонатаном — его провалившегося плана обрести безбедную старость.