Кирилл Топалов - Не сердись, человечек

— Мама, а море намного больше этого водохранилища?

— Даже сравнивать нельзя. Ведь ты не был на море?

— Нет, но знаю, что это такое. Море — это огромное водное пространство, граничащее с сушей или другим водным пространством.

— Да ты весь словарь, что ли, выучил? — засмеялась мама.

— Только то, что мне самому интересно…

— Да, твоя мама не стала филологом, но ты, как видно, им будешь.

— Филология состоит из двух слов и означает любовь к знаниям.

— Ох, все-то ты знаешь! — покачала она головой.

— Я нашел в словаре это слово, когда узнал из дневника тети Елены, что ты изучала филологию. Но это я прочитал уже в другом словаре, иностранных слов. Он есть у нас в библиотеке. Словарь — большое дело. Само слово «словарь»…

— Довольно! Довольно! — засмеялась мама. — Теперь уже и я признаю, что ты настоящий профессор… Ты и нашего большого профессора заткнешь за пояс… Он жутко тупой.

— Какой же тупой, если профессор?

— Да я пошутила! — ответила мама, но мне показалось, что она хотела сказать что-то другое. — А вообще среди профессоров немало тупиц. Это я тебе говорю, в словаре об этом не пишут.

— Да мне даже лучше от тебя все узнавать, чем из словаря. А знаешь, как смеялись надо мной ребята из-за того, что я много всего знал? Дразнили профессором, шалабаны отвешивали…

— Поди ко мне, — позвала мама и, когда я подошел, уложила меня к себе на колени и стала гладить по голове.

А через некоторое время я почувствовал, как что-то теплое упало мне на плечо. Мама плакала, но я сделал вид, что сплю… Конечно же, она плакала от радости, что мы наконец-то вместе.

…Мира вернулась поздно вечером. Я сидела во дворе, курила, никак не могла уснуть, все о детях думала…

Переживала за них, чувствовала себя ужасно одинокой… И тут появилась Мира и с плачем бросилась ко мне. Прошло немало времени, прежде чем девочка успокоилась и рассказала все.

Убежав от Владовых, она села на третий троллейбус, потом пересела на автобус — кстати, последний. Кто-то из прохожих подсказал ей, как добраться до села.

…О ключе от кабинета директора не надо больше ни у кого спрашивать… Я виновата… Когда я поняла, что дети узнали про все, меня точно обухом по голове ударили. Я представила, что делается в их душах, и моя душа так заныла-заболела, что весь белый свет стал не мил… Как только убаюкала Миру, сразу же пошла в пионерскую комнату. Туда почти никто не заходит, потому что превратили ее в склад — перегородили фанерной загородкой пополам и хранят в одной половине веники, ведра, лопаты и тряпки для мытья полов… Вошла я в комнату, села за загородку и заплакала. Душа рвется-разрывается, и не возьму никак в толк: сказать ли детям, где их родители, нет ли… Вдруг слышу, дверь скрипнула, потом раздались голоса Ангела и Жоры; Мира что-то лепетала… Словом, я слышала все, о чем они говорили… А когда стали клясться, что должны найти своих матерей, я поняла, что никакая я им не мать, хоть и вырастила их с пеленок, и что должна помочь им. Утром, как только директорша ушла на торжество, я открыла дверь кабинета, а когда дети нашли там, что искали, закрыла…

Я хотела им добра… Разве я могла подумать, что… Можете судить меня, что хотите делайте со мной, для меня жизнь и так уже кончилась…

Да, это правда. В выходные я действительно хожу убирать квартиры в Софии. Все надеюсь, что найду хотя бы одного из своих детей… Каким образом?.. Да я же мать! Я узнаю их!.. Как же я могу не почувствовать свою плоть и кровь?! Да, я знаю, что это подсудное дело… Да, я расспрашивала о своих детях… Знаю, что и подобные действия подсудны…

…Нет, Елена ничего не знала, абсолютно ничего. Я одна знала. Она позвонила ночью, спросила, вернулась ли Мира. Я успокоила ее, но больше ничего не сказала…

Целую неделю мы с мамой ходили на пляж. Несколько раз я просил ее свозить меня в Софию в кино или покататься на карусели в луна-парке, но она говорила, что не может уезжать никуда, потому что может позвонить профессор. Как будто бы профессор не может позвонить, когда мы бываем на пляже. Ну да ладно, маме лучше знать, что делать. Хорошо, что хоть в Дом согласилась поехать. Это было уже вечером, после того, как позвонил профессор. На этот раз они поговорили быстро. Мама снова спросила про туфельки, про пляжный комплект. Напомнила о витаминах, сказала, чтобы взял побольше, потому что у нее совсем мало осталось, и она не знает, как продержится до конца недели… Потом еще сказала, что она одна, что новостей никаких нет, перечислила, кто звонил, поцеловала два раза трубку и повесила ее. А когда мы выехали из дому, почти всю дорогу молчала и курила.