Александр Карнишин - На самом деле

— Мама, ну почему ты не ходишь курить на балкон?

— А мне, может, холодно там! — вяло отругивалась Алина.

На самом деле, она не ходила на балкон, потому что бутылка оставалась на столе на кухне. Балкон же был старый, узкий, не благоустроенный по-нынешнему. Там висели веревки, на которые вешали сушиться постельное белье, закрывая стыдливо женские предметы. И четыре этажа до серого пыльного асфальта внизу. Прямо у подъезда росли две раскидистые пальмы с жесткими глянцево-зелеными листьями, гремящими на ветру. Справа за домом круто поднималась гора, по облакам над которой предсказывали погоду. А на кухне у Алины стояла полторашка вкусного сладкого красного вина. Тут все пили вино. Водка, конечно, выгоднее по цене. Но вино можно не покупать, а менять как-то или просто договариваться на будущее. Типа в долг. Ведь у него, у вина, тоже есть срок. У этого, которое на розлив.

— Как же мне все это надоело! — кричала дочь, так похожая на нее. — Когда же ты уже сдохнешь, что ли! Алкоголичка! Ненавижу!

— Да, — тяжело кивала Алина. — Алкоголичка. И что? А что мне еще делать тут? Сезон, вон, только через месяц. Что мне пока делать?

— Да ты и в сезон-то…

— А что не так? Я все места обошла. Меня возьмут, вон, в «Подсолнухи» посудомойкой. Нормально. И подкормиться можно будет. И теперь я имею полное свое право выпить чуток винца.

— Напиться! И накуриться! Все же провоняло твоим табаком!

— Не ругайся, дочка, все будет хорошо… А если табаком воняет, так ты просто сама посиди со мной, да покури. Вот и не будет тебе вонять.

Алина пьяно смеялась и грозила дрожащим пальцем. Она уже была старой. Сорок пять — это вам не в столицах каких-нибудь.

— Да ты, да ты…, - задыхалась дочь.

— Все будет хорошо. И приедет к тебе из столицы красавец-мужчина. И увезет нафиг из нашего ссаного поселка. Думаешь, сказки? Вон, у меня же было — могла поехать. Запросто. Но ведь не поехала!

— А я все равно уеду, уеду, уеду! Дождусь, когда ты умрешь, и уеду!

Алина продолжала, как не слышала ничего:

— …Потому что мать у меня была. Квартира опять же. Работа какая-никакая. Все ведь было. И вот еще ты теперь у меня есть. Ты теперь просто дождись принца своего.

— Какого, нафиг, принца? О чем ты? У нас тут зимой за простые кроссовки удавят запросто. За деньги — сожгут!

— Да, это они могут. Легко. Но ведь как-то надо жить людям зимой?

Дочка садилась и плакала в бессильной злобе.

Алине становилось жаль ее, она прислонялась к дочкиному плечу и тоже плакала.

Конечно, никаких принцев в жизни не бывает. Конечно, никто никуда и никогда не уедет. Потому что есть вот у нее мать, есть квартира, есть работа какая-никакая. Да и вообще — кто же из курортного поселка уезжает? Это вам не «севера»!

Алина как раз принесла кофе — они еще и кофе пили в конце всего после такого количества пива!

— Алина, — строго сказала женщина, так и не снявшая темных очков. — Девочка. Поедемте с нами. Думаю, мы сумеем устроить ваше будущее.

— Да, да, — уныло кивал тот, что и был унылым.

И при этом слегка улыбался. Как бы стеснялся предложения.

А крепыши просто смотрели нагло и смеялись в открытую. И вот главное, что тут смешного? Пришли, нашумели, наели тут на целую тысячу. И смеются еще.

— Вот ваш чек, — вежливо ответила Алина, поставив декоративный сундучок перед унылым — он выглядел старше всех. Вроде как главнее.

Приезжие переглянулись как-то, а потом попросили заказать им такси. Да, одну машину минут через пятнадцать.

И уехали.

А в сундучок положили сверх чека почти ровно пять процентов. Жлобы.

Бармен Вася спросил, чего хотели. Удивлялся бровями и всем лицом — вот же скоты, чего надумали нашей девушке предлагать! Потом позвонил кому-то. Сказал, что друзья на трассе разберутся. Мы, сказал он, своих в обиду не даем.

А Алине отчего-то было горько, и она даже плакала. Но уже глухой ночью, чтобы мать не видела. Спрятала часы, которые Вася подарил — сказал, что «в компенсацию». И немного поплакала, зажав в зубах уголок пододеяльника.

Она никогда и никому не говорила, что тот унылый, выходя последним, прошептал ей, смотря в сторону:

— Бегите отсюда, девушка. Бегите на севера. Тут не жизнь.

Господи, да куда отсюда бежать?

Тут же на самом деле рай!

Телефонный звонок в полдень — это совсем не страшно. Вот когда ночью трезвонить начинают, тогда начинаешь дергаться и тревожиться. Телефон надрывается, а ты ждешь, ждешь, ждешь, когда же на том конце провода поймут, что уже ночь, что никто ночью с ними разговаривать не будет, что это не рабочий, в конце концов, телефон — домашний! А днем-то — пустяк. Тем более теперь, когда уже не работаешь, и не ожидаешь внезапного крика начальника — все пропало, все упало, беги-лети скорей туда-сюда, без тебя все никак…