Александр Карнишин - На самом деле

— О! Шеф! Как дела? Как спина? Подвезешь? Дело у меня есть на миллион рублей!

— Пошел ты со своим лимоном! — крикнул в сердцах Кузьмич и дернул с места, чуть не въехав в зад неспешному солидному мерседесу.

Крутнулся туда-сюда, прошмыгнул, повернул и ударил по газам. Нет уж, хватит. Не надо ему такого пассажира. Пусть от него головы у местной братвы болят.

А Кузьмичу всего и надо: режим, здоровое питание, крепкий сон и ненапряжный ежедневный труд.

А с миллионом этим — нафиг-нафиг!

На второй вечер собрались в пятьсот девятом номере. Еще на ужине Иван показывал всем, кого хотел видеть в гостях, свой ключ с большой гостиничной деревянной блямбой и с ярко выписанными цифрами. В карман такой ключ входил с трудом, но зачем сдавать его, если все равно живешь один? Народ неторопливо подтягивался. Ужины тут были обильные, из трех блюд, не считая сладкого и чая. Поэтому ужинали медленно, со вкусом, громко перекрикиваясь через весь зал с друзьями и смеясь привычным уже шуткам.

Булочки с сахарной глазурью некоторые несли с собой — на закуску.

Закуска была и в номере. Иван привез нарезку какой-то твердой колбасы, шмат сала, буханку хорошего черного хлеба. Выпивки хватало тоже. Потому что шел фантастический конвент. А на конвентах не бывает такого, чтобы не хватало выпивки.

Фантастический конвент — это много встреч, полезных мероприятий, улыбок, разговоров, песен, но и много выпивки. Где еще оттянуться несколько дней народу, причастному к фантастике, как не в хорошем пансионате посреди соснового бора на берегу небольшой реки? Чистый воздух, регулярное здоровое питание, знакомые лица вокруг. Лица, которых не видел уже год. А некоторые и больше.

По вечерам, после всех официальных мероприятий и после ужина, собирались в номерах. Когда рассказывали женам и друзьям, никто не верил, что там не только пили, но и вели умные разговоры. А некоторые, самые быстрые, на тех разговорах успевали зафиксировать мысли, придумать очередной зачин или концовку. Фантасты — они не только пьют крепкие и всякие спиртные напитки. Они еще пишут книги и читают книги. Они фантасты, потому что любят фантастику. В любом варианте — но именно фантастику. В этом году, кстати, в моде были апокалиптические картины конца мира и последующее выживание в постапокалипсисе.

Только собрались, только налили уже по второй, как за окном полыхнуло. Сверкнуло так, как в летнюю грозу, когда молния попадает в соседнее дерево. Но грозы никакой не было. Лежал снег. Сразу после вспышки стало еще темнее. Потом гулко ухнуло, пронесся тугой ветер, пригибая сосны к земле. Самая высокая вдруг легла рядом с дорожкой, выворачивая с треском корону корней.

— Хорошо, никто тут не ходит по ночам, — глубокомысленно заметил Стёпа.

Стёпой его звал только Иван, которого сам Стёпа называл, понятное дело, Ваней и еще Ванечкой, когда хотел что-нибудь этакое схохмить. Стёпа как раз специализировался на постапокалипсисе. Так что картинку эту, наверное, зафиксировал в уме. Потом опишет в следующем романе. Он писал непрерывно, потому что пока принимали. Раз берут, говорил он, надо писать. Вот и выходило у него минимум по четыре-пять книг в год. Иногда — больше. Некоторые над ним смеялись, некоторые просто завидовали. Но на полках магазинов его фамилия выделялась, и покупатели брали все новое.

— Что значит — никто? — тут же возмутился Василий Васильевич.

Его звали только по имени-отчеству. В знак уважения, и еще как бы чуть выделяя и одновременно отделяя от остальных. Везде и всегда он сидел в президиуме. Первый рассказ у него был опубликован в «Пионерской правде» в том году, когда не родились еще родители нынешних писателей и любителей фантастики. Вот этих, что вокруг.

— Что значит — никто? Я вот завтра специально поговорю с организаторами и с администрацией пансионата. Такое отношение мне совершенно не нравится. Нам теперь ночью из корпуса не выходить, что ли? Раз у них тут такое дело?

Все покивали согласно, погудели что-то, подтверждая и поддерживая, выпили. Или отпили. Питье было хорошее, дорогое, можно было пить не стаканами и полустаканами, а смакуя, с удовольствием, с расстановкой. Позвенели, подлили еще. Разобрали бутерброды, сделанные на скорую руку. Простенькие бутерброды — на один кружок копчушки. Это когда от черняшки отрезаешь кусок, а потом делишь его на четыре части. И колбасу копченую твердую сверху. Или сала. Сало тоже было хорошее, классическое. Чуть чеснока, темно-коричневая от соломенного огня кожица, белое и с розовым немного. В три пальца толщиной. Хорошее сало.