Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

«А сказать просто, что хочет попить, он не мог?» – мысленно возмутилась я, но вслух сказала:

– Хорошо. – Затем посмотрела на часы. – Только давай быстрее.

Магазинчик оказался маленьким и пыльным, а за прилавком стоял пожилой мужчина. Как только мы вошли, к нам, виляя хвостом, подбежал пес. Он был тощим и маленьким, с торчащими клоками жесткой шерсти над глазами и вокруг морды, которые по виду напоминали металлическую щетку для мытья посуды. А еще тяжело сопел.

Эмброуз тут же опустился на колени и погладил его, отчего пес от радости еще сильнее завилял хвостом, вернее, уже всем телом.

– У вас потрясающий пес! – громко сказал он мужчине, который читал газету, засунув карандаш за ухо.

Тот в ответ лишь хмыкнул.

Я подошла к холодильнику и достала холодный чай.

– Что ты будешь? – спросила я Эмброуза, который продолжал чесать шею пса, невольно стучавшего ногой по полу.

– Что-нибудь фруктовое и очень сладкое, – ответил он. – Да, да. Ты хороший мальчик!

Услышав это, мужчина оторвался от газеты, а мне захотелось встать на их защиту. Конечно, Эмброуз прекрасно умел действовать людям на нервы. Но парень пробыл тут всего несколько секунд. Я схватила ярко-розовую газировку со вкусом тропических фруктов и направилась к кассе. Но, как только я опустила бутылки на прилавок, снаружи просигналила машина, и пес внезапно начал пронзительно лаять.

– Заткнись! – прорычал мужчина, щелкая кнопками на кассе. – Чертов пес. С вас четыре доллара семьдесят два цента.

Я протянула пятерку, не обращая внимания на повизгивание и потявкивание за спиной.

– Эй, приятель! Все хорошо, – успокаивал собаку Эмброуз.

– Он лает каждый раз, когда кто-то сигналит, – сказал мужчина и протянул мне сдачу. – Это раздражает похлеще скрипа гвоздей по доске.

Ничего не говоря, я подхватила напитки и направилась к двери.

– Идем, – сказала я Эмброузу, все еще пытавшемуся успокоить собаку. – На шоссе наверняка пробка.

Пес снова пролаял, затем еще раз. Мужчина вскочил на ноги и, ворча себе под нос, обошел стойку, а затем, прихрамывая, отправился к задней двери.

– Выходи, – открыв дверь, сказал он собаке. – Иди побегай за машинами.

Собака тут же притихла и села.

– Хороший мальчик, – вновь проговорил Эмброуз.

– Выходи , – вздохнув, повторил мужчина и щелкнул пальцами.

Пес медленно встал и вышел за дверь, которую мужчина тут же захлопнул за ним. А затем продавец медленно поковылял к стойке, не обращая внимания на пристальный взгляд Эмброуза.

– Идем, – вновь позвала я.

Шли секунды. Наконец он отправился вслед за мной на улицу.

Когда мы сели в машину, я протянула ему газировку и завела машину.

– Подожди, – выпалил он, как только я потянулась к рычагу коробки передач. – Мне нужно в уборную. Ехать еще далеко и все такое.

– Но мы же уже сели в машину! – возмутилась я.

– Я быстро, обещаю.

Я откинулась на спинку сиденья. Он быстро отстегнул ремень безопасности и, выскочив из машины, свернул за здание, куда указывала вывеска «Туалеты».

Только я потянулась, чтобы переключить радиостанцию (видимо, эта навязчивая привычка прилипла и ко мне), как пассажирская дверь открылась, и Эмброуз завалился на сиденье.

– Поехали, – сказал он, явно что-то удерживая в руках.

– Что?

– Поехали. Давай. Сейчас же!

Не задумываясь, я выполнила его приказ и включила задний ход, а затем повернулась и увидела, что он прижимает к себе того самого пса.

– Эмброуз, ты украл пса у этого мужчины?

– Я предпочитаю думать об этом как о спасении, – поправил он меня, пока подопечный дико извивался в его объятиях.

Я оглянулась через плечо.

– Ты серьезно?

– Я не смог оставить его там, – сказал Эмброуз таким голосом, будто это я сейчас спрашивала настоящую глупость. – Ты не могла бы ехать немного быстрее, пока мы хотя бы не скроемся из виду?

Я посмотрела на парковку, но никого там не увидела. И все же чуть сильнее надавила на газ, отчего мы с большой скоростью вылетели на дорогу, разбрызгивая гравий. Пес тут же принялся лаять.

– Видишь, как он счастлив? – спросил Эмброуз, когда мы влились в поток машин.

Он опустил стекло, и собака высунула голову наружу. Ветер трепал клоки шерсти на ее морде, задувая в глаза. Я посмотрела на них, а затем в зеркало заднего вида, но все, что увидела, – это цветы, покачивавшиеся на заднем сиденье. И только тогда я поняла, что совершенно забыла об Итане и о том, что собиралась рассказать о нем Эмброузу. Наверное, это должно было обрадовать меня или хотя бы принести облегчение. Но вместо этого мне стало грустно. Ведь иногда забывать о чем-то так же грустно, как и вспоминать.