Михаил Полюга - Альпийский синдром

– Еще слово – и возбужу уголовное дело! А там будете оправдываться, рассказывать, что да как. Хотите? Тогда через полчаса объяснение должно быть у меня на столе. И вызовите ко мне Германчука с материалами о краже из сельмага. И Савенко заодно – он заменяет сейчас начальника райотдела? – вот его… Исполнять!

Я вернулся в прокуратуру. Иванникова сидела в коридоре под фикусом и держала на коленях стакан с водой. Увидев меня, она попыталась встать и при этом выплеснула на платье остатки воды, но я жестом усадил женщину на место и попросил подождать еще немного.

И десяти минут не прошло, как в кабинет, слегка запыхавшись, глядя настороженно и вместе с тем самоуверенно, вошел майор Савенко.

– Здравия желаю! – он с небрежной интонацией пожал мне руку, уселся напротив, забарабанил тугими пальцами по столешнице. – Что за шум-гам, Николаевич? Что такого случилось? До смерти напугали дежурного…

– Германчук где?

– Боится идти. Я за него.

– Ладно, с Германчуком позже. Все равно протокола задержания в деле нет. Или я не прав? Тогда вот что: Иванникова немедленно освободить. Во-вторых, провести служебное расследование, виновных наказать: участкового, опера – кто там отличился? Материалы служебного расследования направить в прокуратуру.

Савенко забарабанил еще сильнее, сжал губы в упрямую складку.

– А может, пусть посидит? До завтра, а? Чуть поднажмем – расколется. Его рук дело, я уверен! А так будет висяк. Вам надо нераскрытое дело? Мне не надо. Мы должны быть заодно – как две руки. Одно дело делаем. – Тут он нагнулся и прошептал со скрытым намеком: – Вы ведь тоже не святой. Если узнают историю с «семеркой»…

– Что?! – злобным свистящим фальцетом выкрикнул я, приподнимаясь и нависая над майором. – Хорошо подумали? А теперь усвойте раз и навсегда и другим передайте: я никогда не был и не буду управляемым. Сегодня могу с вами выпить, завтра, если понадобится, закрою в обезьяннике. Как в песне поется: «Все не так, ребята…»

– Но Евгений Николаевич!..

– Если через пять минут Иванников не будет освобожден, кто-то из вас сядет. За что? За превышение власти или служебных полномочий. В подвале окажется не он – кто-то другой. Время пошло!

У Савенко запрыгали губы, зрачки недобро сверкнули, но он сдержался – лишь непроизвольно сжал кулаки и тотчас укрыл их от греха на коленях.

– Черт с ним, пусть гуляет! Но вы сейчас не правы, Николаевич. Ладно. Скажите бабе, которая в коридоре, чтобы подождала у райотдела: выпустим. Но если окажется, что сельмаг бомбанул этот даун – ее сынок, что тогда?

– Вот тогда и посадим. А пока – что наперед загадывать?!

Савенко досадливо стукнул кулаками по коленям, поднялся и затопал к двери. В канцелярии на какой-то вопрос Надежды Григорьевны он пробурчал нечто нечленораздельное и был таков.

Не прошло и получаса после его ухода, как мне позвонил заместитель прокурора области Бутырский. Судя по голосу, бывший мой одноклассник и приятель был не на шутку сердит и сразу взял быка за рога.

– Что ты там творишь? Скучно тебе, да? Кого выпустил из подвала?

– Менты настучали? Савенко? Шустрый он парень, как я погляжу, – и не хотел – захохотал я. – Выпустил! Незаконно задержанного. Содержался без протокола и, главное, без всяческих оснований в ИВС. А еще раз стукнут – возбужу дело! Если не хотят понимать по-хорошему…

– Ну ты там не очень! Разошелся! Все такой же упертый, – пробурчал Бутырский, не раз битый-колоченный мной в школьные времена, а теперь изредка позволявший повышать голос. – Скажи лучше, когда приезжать на рыбалку? Клев хороший или так себе?

– Иди ты к черту, Андрюха!

– И ты туда же! Так я приеду на днях. У меня такая прикормка есть!..

«Все-таки хорошо, что хоть кого-нибудь можно безбоязненно послать к черту! – улыбнулся я, положив трубку. – А если бы позвонил кто другой, что тогда? Огрызаться, доказывать, что не верблюд? Уйти, хлопнув напоследок дверью? Кому от этого было бы легче? Уж точно не мне! Хм, упертый!..»

Тут я припомнил давний эпизод, когда в бытность свою помощником прокурора поддерживал обвинение в областном суде по делу о нарушении закона о валютных операциях. Статья была по тем временам грозная, дело пребывало на контроле у руководства, хотя, на мой взгляд, яйца выеденного не стоило.

Некоему восемнадцатилетнему недорослю досталось наследство после умершей бабушки – десять золотых пятерок царской чеканки. Горя желанием приодеться, купить магнитофон и пожить на широкую ногу, недоросль начал приискивать покупателей, не особо задумываясь, к чему это приведет. После трех удачных сделок его повязали на четвертой, – иначе и быть не могло в те странные «совковые» времена.