Робин Шнайдер - Начало всего

Я вел Кэссиди по туристическим тропам, рассказывая ей истории о невидимом мире, который мы с Тоби выдумали в детстве. Тайник мы нашли за шатающимся кирпичом в дальней стене католической церкви. В нем лежала куча дешевых безделушек. В основном игрушки из детских наборов, которые продаются в закусочных. Однако значение имело не то, что лежало внутри найденного контейнера, а то, что мы действительно нашли зарытый клад.

И я понимал, что Кэссиди этой прогулкой заглаживала свою вину. Что этим приключением она извинялась за инцидент на турнире. Ведь простое «прости» – слишком банально для такой девушки, как Кэссиди Торп.

– Запись оставлять не будешь? – спросил я, приподняв в руке ее мобильный. В нем только что проиграла короткая поздравительная мелодия, после чего появился список имен.

– Зачем?

– Чтобы те, кто найдут тайник после нас, знали, что мы здесь были.

Эти слова мне самому показались довольно глупыми, но у Кэссиди вспыхнули глаза.

– Хмм… – Она выхватила у меня телефон и начала что-то строчить.

– Моя очередь. – Я вернул себе мобильный. И нахмурился, глядя на ее надпись. – Кто такой Оуэн?

– Мой брат. Видел фото на заставке в моем телефоне? Мы любили пошалить над вселенной.

– И поэтому подписывали друг друга на нелепые рассылки?

– Все так делают. Мы менялись библиотечными карточками, подписывали именем друг друга комментарии в блогах, в общем, немало напортачили в великом вселенском протоколе, где записывается, кто что сделал.

– Зачем? – в замешательстве спросил я.

– Мир стремится к хаосу, – ответила Кэссиди. – И я ему просто помогаю. Ты тоже можешь. Впиши сюда любое выдуманное имя или имя вымышленной личности. И следующий игрок, который найдет этот тайник, подумает, что этот человек существует. Допусти хотя бы такую возможность.

– Имя вымышленной личности? – поддразнил я ее. – Только ты могла такое придумать.

Однако я знал, что это неправда. История полнится вымышленными людьми. И даже эпиграф, данный Фицджеральдом в начале «Великого Гэтсби», написан несуществующим поэтом. Нас всех дурачили, заставляя верить в придуманных людей – вымышленных заключенных в гипотетическом паноптикуме. И важно не то, веришь ты в воображаемых людей или нет, а то, хочешь ли ты в них верить.

– Я лучше придержусь реальности, – протянул я Кэссиди ее мобильный.

Она посмотрела на телефон, а потом на меня – разочарованно.

– Мне казалось, уж кто-кто, а ты-то захочешь сбежать из реальности.

– Вымышленные заключенные все равно остаются заключенными, – ответил я. И, похоже, сказал правильную вещь, поскольку Кэссиди взяла меня за руку и по дороге назад рассказывала мне о Фуко.

Вечером, когда Кэссиди мигнула мне своим фонариком приветствие, я сделал немыслимое: ответил ей текстовым сообщением.

И, если честно, был потрясен тем, что она его не проигнорировала. После обмена короткими сообщениями Кэссиди дала мне свой адрес и согласилась подождать меня возле дома. Когда я подъехал, она стояла, опираясь на уличный фонарь и купаясь в его теплом золотистом свете. В руках она держала зеленую кофту, которую обычно всегда надевала.

– Привет. Куда едем? – Кэссиди села рядом.

– Как – куда? Ты забыла об ужине с командой? – пошутил я, давая задний ход.

Кэссиди со смехом застегнула ремень безопасности. Ее влажные волосы оставили на плечах синей блузки абстрактный узор.

Я сказал, что хочу кое-что показать ей и что это сюрприз. После чего взял ее ладошку в свою и не выпускал, пока мы ехали в спокойной тишине воскресного вечера по Иствуду, слушая Buzzcocks.

На автостраде к уличной тишине прибавилась пустота ночной дороги. Мы опустили стекла, изливая в ночь музыку. Через пару миль в отдалении уже слышались приглушенные хлопки – то, ради чего мы сюда ехали.

– Что это за звук? – подозрительно спросила Кэссиди.

– Подожди и увидишь, – улыбнулся я, наслаждаясь интригой.

А затем над мостом Портового бульвара расцвел фейерверк. Померцав несколько секунд в ночном небе, он исчез, оставив облако дыма.

– Фейерверк! – восторженно воскликнула Кэссиди, повернувшись ко мне.

Три фейерверка вспыхнули друг за другом, расцвели пурпурными звездами и растворились. Небо приняло угольный оттенок, и в нем все взрывались и взрывались красочные огни – теперь уже громче и грандиозней.

– Фейерверки Диснейленда, – объяснил я, съезжая с автострады. – Подумал, неплохо бы на них глянуть.

Прямо возле съезда располагалось придорожное кафе, работавшее в поздний час больше из оптимизма, чем из надобности. Я припарковался на пустой стоянке, и Кэссиди потянулась открыть на крыше автомобильный люк. Ее улыбка сверкала ярче фейерверков, когда она залезла на крышу, свесив ноги. На одном кроссовке у нее развязался шнурок, и он болтался, задевая ручной тормоз.