Кэролин Браун - Время сестер

Харпер положила руку на плечо Седа.

– Позвонишь, если будет наплыв посетителей?

– Это чертовски маловероятно, – хрипло сказал он.

Дождь заметно поутих, так что зонтики спасли их от промокания, пока они добирались до магазина. Они забежали внутрь, и Харпер направилась прямо к стойке с шоколадом, взяла три самых больших батончика и положила их на прилавок.

Харпер чувствовала себя так, будто на сердце лежит камень и ей было трудно дышать.

– Я сегодня угощаю. Запиши их на мой счет и поступи по совести. Вам не кажется, что дядя Сед болен? Его доктор сам явился в кафе. В этом нет ничего хорошего.

Тауни развернула обертку и откусила большой кусок шоколада. Она приподняла палец, тем самым говоря, что ей нужно время подумать, но, когда она наконец заговорила, ее голос дрогнул.

– Он похудел и кашляет все больше и больше. Господи, что же мы будем без него делать?

Дана присела на старый деревянный табурет за прилавком и потянулась за своей шоколадкой.

– Если это так, то мы о нем позаботимся, но я не могу себе представить, как мы будем заправлять этим местом без него. Мы едва пережили потерю Флоры, но без дяди Седа мы как без рук, – сказала она, моргнув несколько раз, чтобы сдержать слезы.

– Он сказал, что это просто плановый осмотр, и он никогда нам не лгал, так что… – Тауни осеклась и дважды сглотнула. – Я не могу есть шоколадку без чашки кофе. Можешь записать три чашки на мой счет, чтобы каждой досталось.

– Я бы предпочла молоко, – сказала Харпер.

– Вот это новости! – рассмеялась Дана. – Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя, что ты хочешь молока.

– Или что Тауни выбрала кофе вместо пепси или пива, – сказала Харпер, сорвав обертку со своей шоколадки.

Тауни сходила в дальний конец магазина и принесла пакет молока, а затем налила две чашки кофе.

– Я решила отказаться от любого алкоголя. Поэтому кофе, сладкий чай и безалкогольные напитки – мое все.

– Ник имеет к этому какое-то отношение? – спросила Дана.

– Еще какое, – кивнула Тауни. – Он сказал, что ему не хватило смелости позвонить вчера вечером. В понедельник после обеда он собирался пойти на рыбалку и заглянуть ко мне на веранду, чтобы посмотреть, не сижу ли я на улице. Но пошел дождь. Я уж боялась, что его отпугнули моя неуклюжесть и неумение поддержать беседу.

– И что же? – спросила Харпер.

Тауни улыбнулась.

– Мы проговорили целый час обо всем на свете, и я не хотела вешать трубку, но он сказал, что позвонит снова, – сказала она, но вдруг улыбка исчезла с ее лица. – Но сегодня речь не об этом. Сейчас самое главное – дядя Сед. Вчера вечером я подслушала через открытое окно своего коттеджа, как он говорит с бабушкой Энни. Как вы думаете, было ли между ними что-то большее, чем просто дружба? Он называл ее «Энни, моя дорогая», когда к ней обращался.

– Он всех называет «дорогими». Это просто выражение, – сказала Дана. – А кашляет он потому, что дымит как паровоз, но… – вздохнула она.

– Но что? – спросила Тауни.

– Но мы должны знать, если с ним что-то не так. Если он и вправду болен, – ответила Дана.

– Он скажет нам, когда придет время, – сказала Харпер.

Тауни взяла свой кофе и шоколад и сказала:

– Увидимся позже. Я собираюсь пойти и с головой зарыться в бумажки. Если выйдет солнце, то, начиная с завтрашнего дня и до конца выходных все домики будут сданы, так что я буду занята уборкой и стиркой.

Когда она проходила мимо кафе, машины доктора уже не было, а Сед занял свое обычное место на скамейке с сигаретой в руке.

– Рад видеть солнце. От дождя мои старые кости ноют, – сказал он.

Она остановилась и внимательно на него посмотрела. Его лицо всегда было одутловатым, а теперь оно покрылось морщинами, но Тауни не заметила, чтобы его веки пожелтели, а руки дрожали сильнее, чем обычно.

– Я тоже рада, – сказала она. – Как часто здесь бывает затишье?

– Пару-тройку раз в год. Энни это ненавидела. Она была работягой, – сказал Сед, раздавив окурок каблуком. – Она терпеть не могла, когда я курил. Я начал курить еще во Вьетнаме, а когда вернулся домой, то перепробовал все – жвачку, пластыри и таблетки – но так и не смог избавиться от этой привычки.

– Тссс… – приложила она палец к губам. – Только никому не говори, но у меня зависимость от вишни в сахаре.

– Это какая-то выпивка? – спросил Сед.

– Нет, это такие круглые кисленькие конфеты, которые продаются в большинстве магазинов по две пачки за доллар. Когда я работала в кафе, то покупала две штуки в день зарплаты и растягивала их на неделю. Когда ты бедный и не можешь позволить себе ничего из того, что хочешь, это становится настоящим проверкой на прочность, дядя Сед. Но тяжелее всего было найти в себе силу воли и съедать только ежедневную норму, не трогая остальное, – сказала она ему.