Чжан Цзе - Тяжелые крылья

— Я должен сказать тебе…

— Нет! — Она резко повернулась, прервав его. — Ты ничего не должен мне говорить. Ты настоящий эгоист, думаешь только о себе! — Она еще больше рассердилась.

Дальше она его не ругала, но эти своевольные слова говорили о властной любви, с которой относятся лишь к своему мужчине. Впрочем, похоже, она действительно сердится. Неизвестно, что она думает, но ведет себя так, будто Мо Чжэн незаслуженно ее обидел. Скорее всего, она смотрит на него как на равного, поэтому и предъявляет такие жесткие требования. Когда это он вел себя эгоистично? Мо Чжэн не мог понять. Но раз Юаньюань так говорит, значит, так оно и есть. Он растерялся.

— Ты хочешь, чтобы я…

Он не решился произнести то, что собирался сказать: «Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Хочешь, чтобы умер ради тебя?..» Старые слова. Сколько раз мужчины говорили их женщинам, однако каждый раз эти слова звучат как бы заново, заставляя дрогнуть сердце возлюбленной.

Мо Чжэн не стал продолжать — наверное, потому, что эти слова были слишком дорогими для него.

Юаньюань села на кушетку, тихо сказала:

— Я хочу есть. И пить.

Она так долго не видела его. Ей стыдно было признаться, что она голодна. Как же он сам не догадался? Все-то он делает не так! Где коробка с печеньем? Коробка стояла перед ним, но он не замечал ее.

— Вот глупый! — Юаньюань топнула ногой. — Да вот же она, на книжной полке.

Заваривая кофе, он от волнения плеснул себе кипятком на руку. Юаньюань тут же встрепенулась, подскочила к нему:

— Больно?

О, небо! Всякий забудет любую боль, когда его коснутся такие руки!

Глаза Мо Чжэна будто застлало туманом, и сквозь этот туман черты лица Юаньюань показались ему еще более мягкими. Он почувствовал, будто тает и боль в сердце постепенно растворяется, как бывало с ним, когда он слушал любимую музыку.

— Больно, — сказал он, поймав ее взгляд. — Вот здесь.

Он приложил ее руку к своей груди.

— Ох, — тихо сказала она, — ты меня напугал. — Она опустила глаза.

— Спасибо тебе.

Юаньюань чувствовала над собой его горячее дыхание, но не поднимала голову. Перед ее глазами была верхняя пуговица на его рубашке — черная пуговица, пришитая грубыми синими нитками. Эта маленькая деталь будто поведала девушке о его одинокой, лишенной тепла и заботы жизни. Она осторожно высвободила руку из его большой ладони и погладила эту черную пуговицу, с надеждой и страхом думая о том, ждал ли он ее все это время. А если ждал, что говорил себе о ней? И что он может сделать с ней сейчас…

Но он ничего не сделал — только взял ее руку, поднес к своим губам, поцеловал и спокойно отпустил. Потом помешал ложечкой кофе, подул и подал Юаньюань.

— Осторожно, горячий.

Юаньюань почувствовала некоторое разочарование. Принимая чашку, она пытливо взглянула в темные зрачки Мо Чжэна. Куда делись вечно прятавшиеся там уязвимость, настороженность и колючесть? В этих зрачках уже царила новая хозяйка. Она могла быть довольна, но все-таки не понимала до конца, насколько он ее любит, какова сила его любви…

Мо Чжэн знал, что это сон. Этот безрадостный сон приходил к нему часто, и он никак не мог избавиться от него. Тщетно он пытался открыть глаза. Ему снилось, что он неподвижно лежит посередине шоссе, а с обеих стонорон плотным потоком идут машины, велосипеды. Все они злобно звонят и сигналят, слов предрекая: «Ты уже никогда не встанешь. И мы будем ездить прямо по тебе».

Милиционер резко кричит ему: «Эй ты, хулиган, пьяница! Вставай! Я отведу тебя в отделение».

Юноша хочет встать, пытается объяснить: «Я не хулиган, не пьяница, я не знаю, почему здесь лежу». Но не может подняться, а из его рта не вылетает ни звука. Потом рядом оказываются люди, они плюют в него, издеваются над ним. Его сердце не в силах вынести этого, он кричит и — просыпается.

Он открывает глаза, где-то невдалеке гудит мотор. Мо Чжэн поворачивается на звук и за невысокой живой изгородью видит Юаньюань. Рот у нее приоткрыт, за дымчатыми стеклами очков — любимые озорные глаза.

Эта девчонка ездит на мотоцикле! Но даже если бы она ездила на осле, он и то не удивился бы. Юноша приподнимается с травы и вскакивает на ноги. В волосах у него торчат травинки, рубашка расстегнута, видна крепкая загорелая грудь, глаза щурятся от заходящего солнца. Как в сказке: из зеленой степной травы вдруг вырастает человек. Он свеж, как эта молодая трава.

— А что тебе снилось? — Она надеется, что он видел во сне ее.

— Не помню! — Ему не хочется рассказывать.