Чжан Цзе - Тяжелые крылья

— …в период после «культурной революции», — продолжал министр, — появилось много новых членов партии. Не все из них могут служить образцом. Среди старых коммунистов тоже немало людей, которые раньше отвечали необходимым критериям, но в настоящее время отстают. К таким принадлежу и я!

Народ в зале загудел. Ван Фанлян увидел, как начальник хозяйственного отдела чуть не прослезился, стал вертеть головой направо и налево и громко выражать свое восхищение. Так, наверное, в старые времена восторгались игрой актеров нанятые за деньги зрители.

— В моей работе имеются недостатки, частичная оторванность от жизни и народа, за что меня справедливо критикуют. Я уже подал об этом докладную записку в Центральный Комитет и Госсовет, а сейчас отчитываюсь перед всеми вами. Даю слово, что я немедленно перестроюсь и это отразится на моих поступках! — Говорит с надрывом, даже слезы в голосе.

Начальник хозотдела вскинул голову и зааплодировал, а за ним захлопали и другие. Люди были явно тронуты.

Как они добросердечны и наивны, и как легко ими манипулировать! Ведь перед самым началом собрания министр гневно говорил своему референту: «Меня хотят заставить «переменить квартиру»? Ну, это не так-то легко! Даже если помещение мне не подходит, я же не могу уйти просто на улицу. Будут критиковать меня? Ничего, это можно вытерпеть. Стены пока стоят прочно и власть еще в моих руках!»

Тянь Шоучэн злился все больше. Он привык верить своему многолетнему опыту, который говорил, что дело не столько в стенах, сколько в том, что их подпирает. Тем не менее он предчувствовал серьезную опасность, которая неотвратимо подползает все ближе и ближе. Она напоминала ему облака, плывущие по летнему небу. Вот они медленно наплывают на солнце, закрывают его, и все вокруг становится серым и мрачным, будто лишенным жизни. С детских лет Тянь испытывал перед облаками какой-то необъяснимый страх. Сколько раз он пытался убежать от этой тени, боясь, что она поглотит и его, но она всегда настигала его легко и неумолимо.

Нет, это чувство не было проявлением какой-то беспричинной нервозности. После 3-го пленума ЦК ему стало казаться, будто ему на голову напялили мешок, который медленно, день за днем затягивается. Чем дальше, тем меньше он верил себе: он ясно понимал, что времена изменились и вряд ли вернется та старая жизнь, когда удобно ловить рыбку в мутной воде. Тогда достаточно было обладать благосклонностью немногих, чтобы жить, поплевывая на весь мир. Но сейчас на одном жульничестве и болтовне далеко не уедешь, нужно завоевывать доверие партии, народа, работать изо всех сил.

Он жил по поговорке: не оплачена вина — не настали времена, а когда пора придет, весь тогда оплатишь счет. Теперь он чувствовал себя, точно Гегемон, прощавшийся с наложницей и слышавший со всех сторон победные песни окруживших его врагов [47] Гегемон (Баван) — прозвище Сян Юя, правителя царства Чу, потерпевшего в III в. до н. э. поражение от основателя династии Хань. Этот сюжет использован во многих китайских произведениях. . Люди уже не помнят его добрых дел, говорят только о том, как он вел себя при «банде четырех».

Когда эти «банду» свергли, Тянь Шоучэн был страшно обеспокоен за свое положение. Его старый фронтовой приятель был знаком с одним из заместителей премьера, и, встречаясь с другом, Тянь всякий раз спрашивал: «А что говорит твой шеф о нашем министерстве, что вообще слышно?»

Первое время как будто ничего особенного не происходило, и тогда он, выступая на общем собрании, заявил: «В министерстве тяжелой промышленности нет людей, которые бы участвовали в грязных делах «банды четырех»!» А вскоре стали судачить об одном из заместителей министра, которого Тянь Шоучэн в свое время выдвинул, чтобы угодить цзаофаням. На самом деле этот замминистра не был сколько-нибудь серьезно связан с «бандой четырех», он, как и все, плыл по течению, разве что говорил больше, чем нужно. Но позднее, когда «банду» начали критиковать, Тянь Шоучэн намеренно предал его.

Потянув за эту ниточку, можно было вытянуть и Тянь Шоучэна. Хотя его и нельзя было прямо причислить к «банде», но продавал он себя весьма охотно. По идее Тянь должен был помочь этому заместителю, потому что их слишком многое связывало. Однако не выдать его — значило бы уклониться от кампании по расследованию старых преступлений. Тянь Шоучэн еще и еще раз все взвесил и в конце концов решил, что выгоднее создать и у верхов и у низов впечатление о своем активном участии в разоблачениях.