Ральф Дутли - Последнее странствие Сутина

Белое, наконец-то белое!

Куда же он попал? Он лежит на чистой белой постели, белая простыня откинута на высоте груди. Его руки покоятся на безупречно белом одеяле. Все вокруг него белое, только белое. От лампочки на потолке исходит ослепительный белый свет. Рядом с ним нет никакого другого пациента, только белые стены. Сколько времени прошло, дни, недели, секунды?

Он пытается вспомнить, но его память осталась в каком-то другом месте. Где он? Там, где он есть.

O музыка колбочек и рецепторов! Смесь сигналов равных интенсивностей в красных, зеленых и синих колбочках направляет его восхищенный взгляд прямо в белый рай. O цвет бессмертия и бесконечности, цвет просветления и святости! Доктор Готт все ему растолкует.

Художник всегда искал это всецветие, лелеял его, но никогда не в чистом виде, не в форме бесцветного цвета. Чистота никогда не прельщала его. Он множит число вкраплений, включает кровянистые штришки и волоконца, извилины и тонкие петли, крошечные фиолетовые реки, синие жилки, как будто всякая белая одежда – это великолепная кожа. Она напоминает ему нежно любимый цвет молока.

Воротник и манжеты у деревенского дурачка? Накидка церковного служки, халаты кондитеров в Сере и Кань, праздничное платье маленькой первопричастницы? Его Купающаяся женщина, высоко подобранные белые юбки, вобравшие в себя все отражения вод и все цвета? Самый красочный из бесцветных цветов! Не случайно же он особенно любит ту картину Рембрандта, завидует ей и равняется на нее? Хендрикье, купающаяся в реке. Женщина входит в воду и высоко подбирает свое белое платье, обнажая бедра.

Божественные ручейки нечистоты, сплошь прорезающие цвет чистоты. Сплошной праздник нечистоты всецветия. Его темные картины исполнены тайного торжества над поврежденной белизной.

Что такое чернота? Не-цвет, самый темный цвет, который поглощает все световые лучи, не отражает свет. Черный, прожорливый не-цвет, куда мы все идем. Цвет, царящий в темноте желудка.

Что такое белизна? Самый яркий цвет, все видимые цвета, наибольшее отражение световых лучей. Всеохватывающий цвет, ахроматическое всецветие, в котором растворяются и отменяются все остальные цвета. Цвет неба прежде синевы. Неба, которое есть, в сущности, большой раздувшийся белый живот.

Но здесь, в ангаре? в клинике? здесь все по-другому. Чистая, ослепительная, холодная белизна – это все, что есть вокруг него, это единственное, что его удивляет. Он очутился внутри белой обувной коробки.

БЕЛЫЙ РАЙ! БЕЛЫЙ РАЙ! – звенят у него в ушах русские слова.

Его внесли в палату, множество рук подхватили снизу его тело, подняли с носилок и нежно опустили на белую больничную койку. Он спокойно позволил этому совершиться и погрузился в глубокий сон. Но память говорит, что это не сон, а только воздаяние, нежное мщение.

И он видит то место на реке Крёз, дом, который Зборовский в 1926 и 1927 годах арендовал на лето, приманивая туда своих художников. Городок назывался Ле-Блан [8] Le Blanc – белое, белизна ( франц .). . Он удивляется этому названию. Выходит, белизна – это такой город, вот, значит, где она обосновалась. Ему там хорошо, он рисует подвешенных на веревке в сарае фазанов, индюков, цесарок. Полетт Журден, помощница Збо, должна раздобывать у крестьян лучшие экземпляры, она сопровождает художника в его походах на рынок и фермы. Синие перья вокруг шеи приводят его в восторг.

Необыкновенно красивая курица!

Крестьяне отворачиваются и машут ладонью перед глазами, сообщая другим продавцам о состоянии ума покупателя. Художник не замечает ничего, кроме великолепной курицы с синеватыми перьями на шее.

Местность с белизной в названии была для него предвкушением рая. Сплошь завешенная мертвыми фазанами, которых он, будто одержимый, запечатлевает на полотнах. Их великолепную цветную оперенную смерть. Их последний триумф, их смертный наряд, быстрый всполох грандиозного богатства красок.

Один русский, приехавший в Париж из Берлина, разговорился с ним в «Ротонде» и подсунул ему исписанный листок. На самом деле говорил только русский, Сутин, как всегда, упорно молчал и только изредка бурчал, ворчал и бормотал что-нибудь в ответ сквозь сигаретный дым. Художнику хотелось сказать о невозможности чистого белого цвета. Белизна, она вовсе не белая, хотелось ему сказать, но он не может это выговорить. Ничто белое не должно быть белым, вы понимаете? Нужно подчеркнуть чистоту нечистотою, запачкать и оживить. Чистая белизна разрушительна, враждебна жизни, она есть последнее ничто. Нечистота – это восстание.