Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

Но рядовые сотрудницы были более благосклонны к благотворительным устремлениям гостей казенной конторы. Они хоть и не дали индивидуальных сведений, но ко дню открытия сами обзвонили с два десятка особо нуждающихся в заботе граждан: бабушек и дедушек. Те отнеслись к известию с некоторой долей недоверия. Однако, звонили-то из госструктуры, поэтому многие решили поинтересоваться — реально ли такое мероприятие организовал какой-то неизвестный ранее Фонд «Центр для обездоленных и одиноких сердец».

Рабочий персонал благотворительного кафе на начальном этапе состоял исключительно из волонтеров. В первую очередь туда были привлечены девушки с медицинскими книжками. Те, кто был свободен от выполнения своих должностных обязанностей по этой самой, так сказать, низкой социальной ответственности.

Инструктаж от Кувалды был коротким, но очень емким и безусловно понятным для любого.

— Кто, сука, посмеет звездануть на кухне хоть самую малость жратвы у обездоленных людей… — далее последовала тирада эпитетов правильного пацана, применяемая к лицам, не соблюдающим понятия и крысятничающим у своих.

— Кувалда, ты че в натуре гонишь пургу? Мы, пацанки ответственные, проверенные в разных боевых действиях. Нам воровать у стариков и немощных людей западло… — потом посыпались эпитеты, которыми «правильные пацанки» награждали те козлячьи рожи, которые были способные на такой стрем.

Главным поваром первой рабочей недели была красавица-чикса, синеглазая брюнетка Маша Погорелова, известная своим погонялом — Маня Тарновская за ее коварство в любви. О Марии Тарновской — «черном ангеле» известно, что ее считали самой опасной, коварной, циничной и кровожадной из всех русских криминальных дам. Аристократка, дочь графа О`Рурка, бывшего в родстве с королями Стюартами, Мария всегда шла по головам без всякого разбора и была крайне жестока к своим любовникам. Так, в 1904 году ее 22-летний поклонник Владимир Шталь покончил с собой у киевского анатомического театра после ночи с роковой красоткой. Мария Николаевна поставила юному Шталю условие: сразу после ночи с ней он обязан был покончить с собой, предварительно застраховав свою жизнь в ее пользу. Владимир поклялся в этом на могиле матери Тарновской и сдержал свое обещание. Но это был далеко не единственный кошмарный эпизод. Чего только она не вытворяла…

Но наша Маня в благотворительном мероприятии вытворяла совсем другое. Она показывала чудеса поварского искусства. Супы и вторые блюда в ее приготовлении казались волшебными королевскими изысками. Общественные столовые и рестораны отдыхают и горько плачут…

— Им до Манькиного уровня как бежать до Европы раком, — красноречиво подметил Кувалда.

Вот и первый день работы. Наконец-то мы открылись. Оказалось, что подобное кафе уже есть в Питере и называется оно «ДоброДомик». В Москве вроде бы тоже кормят около 500 человек подобным образом. Но в Иркутске мы первые!

Зал для приема посетителей блистал чистотой и порядком. Санэпидстанция и пожарная служба были довольны, все организационные моменты были решены в установленном порядке. Оборудование кафе тоже соответствовало предъявляемым к нему требованиям. Во дворе был обустроен палисадник с несколькими столами. Там предполагалось обслуживать наиболее социально запущенных людей или попросту бомжей. Туда для эксплуатации в зимний период была закуплена специальная мобильная конструкция павильона с мягкими окнами, чтобы защищать посетителей от мороза и ветра.

— Здравствуйте, — вежливо произнесла Клавдия Ивановна — самый первый посетитель нашего «Центра для обездоленных и одиноких сердец».

Нашей героине было больше ста лет от роду. Она была самым почтенным человеком из всех пенсионеров. При этом память у нее была светлой, сознание ясным, физические кондиции получше, чем у некоторых шестидесятилетних. Поэтому пенсионеры, не сговариваясь, отправили ее в разведку самой первой. В своей натруженной и иссохшей от прожитых лет ладони Клавдия Ивановна бережно держала: пенсионное удостоверение, паспорт, выписку из какого-то свидетельства, удостоверение Ветерана труда и СНИЛС.

— Это на всякий случай, вдруг потребуется, — думала многоопытная старушка, которой в свое время изрядно пришлось помотаться по приемным начальников и кабинетам разных мелких чиновников, выправляя свою пенсию и льготы ветерана войны и труда.