Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

Потом мы с пацанами отвезли Глафире Викуловне ее долю в 110 миллионов рублей. Пацаны ждали на улице, а я зашел, чтобы поболтать с королевой финансовых операций.

— Здравствуйте, Глафира Викуловна.

— Здравствуйте, Сергей Алексеевич.

— Я привез вам сумку с более чем двумя тысячами гондонов. Кажется, так для конспирации надо было назвать сумму в сто десять миллион рублей по количеству пачек с пятитысячными купюрами. Я могу ошибаться с количеством презервативов, арифметика не мой конек.

— Очень хорошо. Вы оправдали полностью те рекомендации, которые прозвучали в ваш адрес.

— Мне приятно слышать от вас столь лестный отзыв о моей скромной персоне. Ей богу, приятно.

При этом разговоре моя собеседница ни разу не поправляла свой бюстгальтер. Ее бюст не вздымался, как вулкан.

«Как хорошо, что стриатум — центр удовольствий в ее головном мозге — переполнился гормоном допамином в ожидании удовлетворения материальных потребностей в связи с получением огромной суммы денег. Как здорово, что они затмили собой гипоталамус — участок мозга, отвечающий в том числе за либидо — половое влечение. Цвет ее вишневых глаз изменился, он стал фиолетово-лиловым. Так вот в чем секрет таких цветовых преображений — в мыслях о деньгах.

Но так человечество может стать бесплодным! О любви надо думать, о любви и о морально, духовно и физически здоровом потомстве! Это самое главное в жизни!» — подумалось мне.

Итак, у меня лимончики и их одиннадцать. Я столько фруктов еще не держал в своих руках. Просто обалдеть. Сказать ли об этом жене, не знаю. Наверное, лучше ее не искушать. Шальные деньги ничего хорошего в семью не принесут. Я лучше сам разберусь куда их пристроить. Пойду-ка я прогуляюсь по городу. Подышу свежим воздухом от выхлопных труб проезжающих мимо автомобилей. Поразмышляю о жизни.

Возле Центрального рынка я натолкнулся на такую картину.

Пожилая, опрятно одетая женщина ковырялась в мусорных баках. А ее за этим мероприятием застукали завсегдатаи этого клондайка всякого ненужного людям имущества и пищевых отходов со столов рыночных торговцев.

— Ты, че, бабуся, рамсы попутала ( прим . ведешь себя неправильно), это наша с Петей Корявым территория. Ну-ка показывай сумки. Чего ты у нас сперла, старая кочерга? — загундосил Шура Кудинский, прыщавый, неумывавшийся года три, прожженный бомжара.

— Я, милый человек, тут чего-нибудь покушать искала. Хлебной крошки во рту не было уже целую неделю. Пенсию украли. Помочь мне некому. Муж помер. Сын где-то скитается по России в поисках лучшей жизни, — бабушка улыбнулась жалкой страдальческой улыбкой.

Она не ожидала ничего хорошего от этого падшего человека. «Хоть бы бить меня не стал, — подумала старушка. — Да и пусть бьет, пусть убьет, зачем мне такая нищенская жизнь?» Мысли пожилой женщины были мрачными, как ночь на кладбище.

Каким-то седьмым чувством, которое пробухать невозможно, Шурик остро почувствовал боль и страдания этой сгорбленной от времени бабушки. Он пригляделся к ней. И вдруг в его памяти всплыл образ его мамы. Мамы, которая качала его в колыбели. Потом водила в садик и в школу. Мама, мамочка, которую он не смог проводить в последний путь, потому что мотал очередной срок в исправительно-трудовой колонии. Шурка смотрел на эту женщину и уже не мог ничего сказать. Он расчувствовался от нахлынувших на него воспоминаний, глаза стали влажными. Плакать Кудинскому не приходилось уже давно. Привык он переносить тяготы и лишения своей жизни, которую он сам же себе и исковеркал. А тут пробило. К горлу подкатился ком, он сковал дыхание нашего бывшего интеллигентного человека. Шура прокашлялся и вдруг начал робко по памяти читать стихотворение Сергея Есенина «Письмо к матери»

«Да, видимо, сейчас он пырнет меня ножом. Вишь как глазища-то загорелись. Намекает, окаянный, на поножовщину», — подумалось нашей старушке.

Когда Шура заскорузлой рукой полез в свою убогую котомку, бабушка закрыла глаза и стала ожидать свою смерть. А наш мужик полез в сумку, чтобы достать свежего магазинского хлеба. Он стоял и побирался возле гастронома на улице Карла Маркса. Очень хотелось, по обыкновению, накатить фунфырик дешевого одеколона, а денег не было. Пристал он к одному молодому парню. Дай, мол, денежек на хлебушек. А парень отвечает, что ты, типа, все денежки пропьешь. Прав он, конечно, был. Не дал ни копейки. А когда выходил из магазина, вручил Шурику свеженькую хрустящую французскую булку. И сказал, типа, на тебе, прямо с доставкой, и в очереди стоять не нужно. Вот ведь какие люди-то бывают. Не игнорировал, не презирал, а поступил, как заботливый и разумный человек. Правда, от этого желание похмелиться никуда не улетучилось. Но в этот вечер не повезло, бухалово, так сказать, обломилось.