Антон Евтушенко - Симптом страха

— Психологическая травма детства, — понимающе кивнула Нэнси. — Дай-ка угадаю. Ты смыл трудовую в унитаз и больше не переносишь на дух работодателей из сферы питания и пассажироперевозок?

— Нет, — Глеб переключил скорость, освободил правую руку и достал из внутреннего кармана сложенный вдвое флаер. Передал, не глядя, через плечо Нэнси. — Трудовую я оставил на память, а работодателей теперь не жалую всех до единого.

— У Глеба необычная профессия, — сказала Ленка. — Он биржевой трейдер.

Нэнси развернула флаер, прочла: «Бесплатные семинары от успешного трейдера Даниила Столпера! Тысяча и один способ обучиться торговле на фондовой бирже». Из-под текста, набранного жирно курсивом, с Нэнси не сводил серых глаз, упрятанных под припухшие веки, добродушный брокер с белозубой улыбкой на «миллион». Собственно, этот миллион он и предлагал заработать, оставив ниже петитом подробные координаты места проведения обучающих семинаров и штук пять или шесть (не считая «горячей» линии) мобильных телефонов.

— Не хочу работать на дядю, — пояснил Глеб.

— А вот дядя очень хочет, чтобы ты работал на него. Иначе зачем успешному маклеру делиться стратегией. Да ещё и бесплатно…

Глеб ничего не ответил. Через тридцать минут, удачно проскочив назревающую пробку в районе Лиговки, он подкатил к трёхэтажному моллу, недалеко от Финляндского вокзала, и заглушил двигатель.

— Хотите перекусить? — предложил он. — Ну, после ковра шефа, разумеется. Я подожду. Есть одна симпатичная ресторация в парке Крестовского острова. Туда не попасть без записи, но я договорюсь.

— Биржевым трейдерам открыты все двери, — с хитрой ласковостью проговорила Нэнси и усмехнулась.

— Значит согласны? — с надеждой в голосе справился Глеб.

— Мы подумаем. Правда? — Ленка развернулась вполоборота и положила локоть на спинку сиденья, подмигнув Нэнси. Та никак не отреагировала. Ленка тонко уловила настроение подруги и поняла, что встреча с Глебом её раздражала. — Ладно, идём?

— Аня, — начал было Глеб. — Можно попросить тебя остаться?

— Это зачем? — едва ли они хором осведомились девушки.

— Ну, подождёшь Лену здесь… вместе подождём. Разве так не будет удобнее?

— Не будет.

— Не будет, — подтвердила Ленка.

— Я хотел с тобой поговорить. — Глеб казалось как-то обмяк, всё ему вдруг надоело. Он чувствовал на себе прожигающий Ленкин взгляд, но не мог придумать железной причины заставить Окуневу остаться с ним, кроме как сказать ей правду: — Я хотел поговорить с тобой ещё вчера, но ты была, как бы сказать, кхм, немножко подзаправленная.

Нэнси смутилась. Она подпёрла щёку кулаком, чтобы скрыть предательскую красноту лица.

— Поэтому, — быстро продолжил Глеб, — я отложил беседу до более подходящего случая. Думаю, сейчас случай очень подходящий. Это разговор частного порядка. Ленчег, без обид?

— Да какие уж там обиды, — Ленка с трудом выдавила из себя улыбку. — Давайте, секретничайте, я же всё равно узнаю.

Она выпорхнула из машины — излишне быстро, так стремительно, что Нэнси не успела ничего сказать в ответ — и скрылась в вертушке стеклянных дверей.

Нэнси выжидательно молчала, ждала, когда Глеб заговорит первым. Но Иванголов ещё больше стушевался. Он вдруг хлопнул себя по тощим коленям и нервно рассмеялся, откинувшись на спинку и выпав из обзора зеркала. Теперь Нэнси могла созерцать только его профиль.

— Не против, если закурю ещё одну? — растерянно спросил он и островатый профиль отлился монументом в ожидании.

— Валяй, — беспечно сказала Нэнси, — если сигарета поможет тебе сосредоточиться и лучше сделать своё дело, на здоровье! — Она с тоской заглянула в окно, где у ступенек молла неожиданно заплакал саксофон.

— Какое дело? — насторожился Глеб, выуживая из кармана курево, но Нэнси не удостоила его ответом.

Саксофонист — смуглолицый парень в шляпе с пером — раскачивался, прикрыв глаза. Перед ним на асфальте стояла картонная коробка из-под обуви. На коробке по диагонали размашисто гулял вопрос: «Сколько зарабатывает уличный музыкант?» Ниже авторучкой был прицарапан ответ: «The answer is in your pocket!» 41 41 Ответ в твоём кармане (англ.)

Глеб скорбно умолк, поджав тонкие словно парафиновые губы. Вся спесь, весь боевой запал, который он копил дорогу от Купчино до центра, куда-то подевалась, пропала вместе с честолюбием. На темы, какие собирался завести он, фордыбачить невозможно.

— Итак… — после нескольких томительных секунд произнесла Нэнси и отвернулась от окна. — Ты хотел говорить? Говори.