Антон Евтушенко - Симптом страха

— Может и ошибся, — благосклонно согласилась Ленка, — а может, ты видела обложку репринтного издания, уменьшенную копию «Гигаса», отпечатанную гораздо позже оригинала.

— Не слишком ли много дьявольщины для одной крошечной деревни в Ленинградской области? Загадочная адописная икона, теперь ещё и Дьявольская библия. Этот местечко ещё даст фору «нехорошей квартире» Михаила Афанасьевича.

— Ну, а что? Аннушка — одна штука, — усмехнулась Ленка, — в наличии. Образ «князя тьмы» — две штуки — тоже имеется. Осталось разыскать Бегемота, Фагота и Азазелло, и можно устраивать шабаш ведьм, тем более, что сцена шабаша у нас вчера вышла зачётно.

— Да-да-да… Вот только булгаковский мистицизм — он пусть и гениальный, но вымысел, а это реальная жизнь, заметь, моя жизнь, невымышленная, в которой нет места свите Воланда и прочим нечистым фокусам. Я тихая девочка и жизнь моя такая же: не шалю, никого не трогаю, починяю примус.

— Понимаю, — кивнула Ленка, — а я тут такая вся из себя предлагаю тебе поверить во что-то совершенно невероятное!

— Маловероятное, — поправила Нэнси.

— Если что, это и моя жизнь тоже, я ведь там была с тобой. Давай попробуем пойти логическим путём.

— Валяй.

— Каталожный код и заглавные литеры названия не могут быть случайным совпадением.

— Совпадения возможны, случайности — нет. Всему есть причина! — сказала Нэнси. — Но даже если признать твоё подозрение обоснованным, скажи, какая причина чёрным археологам охотится за новоделом? Такими вещами заниматься они не станут. Даже я, человек далёкий от коллекционирования, понимаю, что копия всегда будет цениться меньше подлинника.

— Если бы коллекционеры не страдали культом неодушевлённых вещей вкупе с чудачеством и крутизной, большинство из них вполне обошлись бы качественными цветными ксерокопиями экспонатов. Однако мы возвращаемся к вопросу содержания и формы. Есть люди, которые предпочитают обе эти категории, — Ленка подмигнула подруге. — Буба уверяет, что даже подробная фотокопия рукописного свода, попади он в частные руки, вызовет сенсацию.

— С чего бы?

— Ненаходимо иметь поступь к лимоннику, — послышалось за её спиной. Нэнси обернулась на голос Бубы. В одной руке тот держал эмалированный кофейник с загнутым в виде волнистой тильды носом, другой — размашисто подёргивал из-за неглубокого пореза в пазухе между большим и указательным пальцами.

— Необходимо иметь доступ к исходнику, — расшифровала Ленка: — Ты где порезался, горе луковое?

— На лестнице, — коротко ответил он и по детской привычке присосался к кровоточащей ранке. — Нифефо стфашнофо!

— Ничего страшного, — по обыкновению перевела Ленка и бережно перехватила кофейник у Тараса.

— Да, я поняла, — не смогла сдержать улыбки Нэнси. — Надо бы обработать рану антисептиком.

— Есть йодный карандаш в аптечке. И пластырь. И бинты.

— Прекратите, — остановил их Тарас. — Просто царапина. Вы, кажется, диспутировали о «Дьявольской Библии».

— Ого! Диспутировали! — оценила Ленка. — Крутое слово. И правильно сказал! А есть такое слово?

Она посмотрела на Нэнси.

— Диспутанты диспутируют в диспуте, — сказала она прозвучавшую как заклинание скороговорку. — Почему нет? Только это не про нас. Мы же ведём не спор, а обсуждение. Тогда уж — дискутировали.

— Дискурсанты дискутировали дискурс, — предложила Ленка свой вариант.

— Не заставляй меня повторять! — взмолился Тарас. — Всё равно не смогу.

Ленка рассмеялась в голос. Её кругленькое, покрытое золотистым пушком лицо казалось особенно милым. Тарас невольно любовался ею. Он долго всматривался в её горящие фиалковым огнём глаза, как бы желая прочесть в них всю правду, все самые тайные чувства и движения мысли. И Ленка, учуяв это подробное полуутаённое выискивание, немедля вернула Бубу в русло их беседы.

— Да, мы дискутировали о «Дьявольской Библии», — сказала она, сдвигая брови.

— Почему, кстати, «Дьявольская»? — спросила Нэнси. — Это что, типа, библия наоборот? Вроде той иконы с обратным эффектом, которую мы так и не увидели.

— Не-е-ет, — замотал головой Тарас.

— Я объясню. Можно-можно?

Ленке не терпелось рассказать самой то, что она узнала днём раньше от Тараса. Тот сделал великодушный жест одобрительной гримасой, и она застрекотала, как швейная машинка «Зингер» стежками слов.

— Весь сыр-бор из-за одной крамольной иллюстрации на странице номер двести девяносто. Это рисунок Дьявола, выполненный в полный рост. Он является изобразительной частью описания реального случая экзорцизма. Вообще же, «Гигас» состоит из канонических текстов Ветхого и Нового заветов, а также трудов всяких умных чуваков, которые, если я ничего не путаю, были весьма толерантны к Моисею и Христу. Ах да, любопытна предыстория. По легенде монах, приговорённый к смертной казни, поклялся написать за одну ночь самую большую Библию и тем самым искупить свою вину.