Антон Евтушенко - Симптом страха

Отнюдь не считавшая себя угнетённым полом, Усцелемова исполняла не только ответственную должность, указанную в заглавии таблички, но и все остальные административные посты. С младых ногтей Вику приучали к конкуренции, поэтому даже подбор кадров была вечным кастингом на пути к её жизненному кредо «я самоутвеждаюсь — значит, существую». Совместный труд с мужчинами Усцелемова не переносила, предпочитая в мужской компании отдыхать, а не работать, поэтому в штат набирался только женский коллектив определённой поры, верхняя планка которой отсекалась Викиным возрастом, отпраздновавшей не так давно свой тридцатилетний юбилей. Это не мешало ей чувствовать себя в поре «21+», где «плюс» такой же короткий, как муслиновая мини, в которой она любила появляться. Напомаженная, обильно политая духами, Вика предпочитала нетрадиционные для бизнес-леди откровенные фасоны. Боевой раскраской, коротким нарядом и длиннющим ароматным шлейфом она изводила в округе всех самцов, а в особенности двух. И если первый был по жизни полосатым скунсом, при появлении директрисы неизменно выбрызгивающий едкую струю секрета, то второй — коротконогий вертлявый живчик Женя Регнер, губящий себя игрою в автоматах — вёл, что ли, чуть сдержанней, интеллигентней. По сути, он был исключением из негласного феминистического принципа Вики, выполняя мелкие поручения там, где требовалась мужская сила и смекалка. Говоря иначе, Регнер был на подхвате, его звали тогда, когда в нём возникала насущная необходимость. Например, прибить доску в вольере, ссыпать тяжёлый мешок с зерном в пакет или поменять под потолком перегоревшую лампочку на исправную. Всё остальное время Женя просиживал штаны этажом ниже, в игровом зале, где числился в охранниках, работая по экзотическому графику сутки/двое, из которых «двое» он работал, а на третьи отсыпался, причём не где-нибудь, а на складе, за дверью с табличкой «Коммерческий директор». Не то, чтобы Регнер был трудозависимым — который год подряд так он отрабатывал святой карточный долг. В «Энималсленде» Женя числился волонтёром — официально работал за идею, а неофициально — за койко-место, в котором всеми фибрами своей души желал увидеть однажды Вику. Конечно, Регнер был никаким не добровольцем, а тайным Викиным поклонником, впрочем, лишённым напрочь шансов. Приходилось Жене до поры до времени довольствоваться подглядываниями в раздевалку через смежную со складом стенку, неплотно сбитую из ДСП щитов. О его чувствах знала — или догадывалась — и сама Вика, и своекорыстно вила из него верёвки.

Трогательный зоопарк, куда устроилась Ленка, едва ли был больше её купчинской «двушки». Это было помещение с плохой вентиляцией и без естественного освещения на последнем уровне трёхэтажного торгового молла недалеко от Финбана — Финляндского вокзала. С «Энималслендом» делили пространство ресторанный дворик и кинотеатр. Этажом ниже располагался пресловутый игорный клуб с плеядой шоу-румов нижнего белья. Дамские исподники в кружевах и без, напяленные, подвязанные, навешанные на манекены, были щедро пересыпаны фудматами, кофематами и кондоматами, а ещё ниже — весь первый этаж — занимал сетевой универсам еды.

Всего за неделю, отказавшись в знак солидарности с Регнером от выходных (Лена и Женя быстро «скентовались», настроившись на общую волну) и тем самым зарекомендовав себя в глазах директрисы лояльным и благонадёжным человеком, Милашевич совершила, пожалуй, самую стремительную карьеру за всю историю «Энималсленда», превратившись из стажёра в супервайзера. Но слово это — «расходники» — присосалось холодной пиявкой к тонкой шкуре нового сотрудника, и всю длинную рабочую неделю кололо и посасывало, оставляя досаждающе-назойливое ощущение. Для себя Ленка решила, что Вика просто озабоченная баба, а потому «желчью брызгать привыкшая». Но прошла неделя, и уик-энд, ставший для Ленки рабочим буднем, показал что директриса далеко не самый злобный персонаж этой истории. Настоящим исчадием зла — кто бы мог подумать — оказались посетители. Неведомые создатели «Энималсленда» выбирали место, делая ставку на проходимость, и — не прогадали. С утра до вечера народ тянулся нескончаемым потоком. В большинстве своём это были родители с детьми. Если в будни в основной массе валили мамочки, то в выходные концентрация отцов заметно повышалась. «Феномен воскресных папаш, — объяснила Усцелемова. — Кажется, в социальном институте такое явление есть».