Антон Евтушенко - Симптом страха

— Намеревался одолжить у вас баллонный ключ. Он же фирменный, а я свой, представляете, у дилера оставил на ТО. Хотел подтянуть гайки перед командировкой. Вы дома?

— Я не дома.

— Ну, а вечером будете? Мне в дорогу завтра с утра.

— После семи звякни. Вынесу, — медленно, чуть не по слогам повторил Сава, чувствуя нарастающий абсурд обстоятельств и условий, однако не в силах совладать ни с тем, ни с другим, или хотя бы поставить что-то им в противовес.

— Да, спасибо, Савелий Витольдович, обязательно наберу вас после семи. До свидания.

Прежде чем Сава придумал разумный вопрос, который помог бы расставить всё на места, на том конце раздались короткие гудки.

Значит, это не было совпадением. Вчера, когда Глеб забирал Ленку от Финбана и вёз её, возбуждённую, всю на эмоциях, на Репинку в какое-то кафе (на столик в ресторации договориться не случилось), она рассказала ему о разговоре с директрисой, вдруг объявившей об окончании испытательного срока и назначении её на должность бренд-амбассадора. Это решение не было решением Вики («Кто такая Вика? Ах, коммерческий директор… ну, понятно»). После маркетингового аудита с привлечением аналитической группы из какого-то московского агентства, собственников подвели к выводу, что бизнес их подзастоялся и пора бы пустить ему немного крови, с тем, чтобы влить новой («И кого же отдали на заклание? Трясогузку? Енота? Белку? Ах… Ленку»). Несмотря на свой стремительный карьерный взлёт от стажёра до вайзера Милашевич всё же оказалась в числе несчастных, попавших под сокращение. В это время случилось нечто совершенно невероятное: список готовила Усцелемова («Ну, Вика, Вика! Наш коммерческий, я же говорила!»), и кто-то из собственников, подписывая приказ об увольнении сотрудников, неожиданно отложил в сторону личную карточку выпускницы биофака и самолично вычеркнул её из списка. Продолжение истории неочевидно, но концовка оказалась хеппиэндовой: вместо обходного листа Лене предложили повышение. И хотя до сегодняшнего дня при упоминании слова «амбассадор» у неё возникала только одна ассоциация — с банкой кофе, всё же она смогла смекнуть, что амбассадорство мало причастно к поглощению бодрящего напитка, но гораздо больше — к активнейшим коллаборациям. Коллаб уволенной и тут же взятой на работу Милашевич (и ещё одного англоговорящего сотрудника, дистанционно работающего из Будапешта) будет направлен на ребрендинг компании с установкой на экотренд, наметившийся в бизнес-плане запущенной и мчащейся на всех порах каруселью креативных маркетологов.

Сначала Ленка расстроилась («Надежда решить экопроблему тенденциями экобизнеса? Блин блинский, они там совсем ку-ку?»), но вдруг в курилке с Женей Регнером дошла до той чудесной мысли, что «зелёный» бизнес лучше «чёрного», что убеждения во всей своей простоте — не вопреки, а благодаря — вещь сильная, и их во чтобы то ни стало надо отстаивать, потому что сила жизни — единственная мера правоты и высший (потому главный) критерий правильности, не важно, звучит это в контексте Ленки или белки, да пусть даже енота или трясогузки, они ведь тоже хотят красиво жить. А то, что эту красоту приходится марафетить инструментами торговли и коммерции — что ж, это только делает задумку в гегелевском смысле прекрасной, ведь прекрасное в природе, согласно Гегелю, имеет своим источником идею, пусть даже безнадёжную. Безнадёга лишь подкидывает бесов и придаёт необходимой для акта доброты злобы. Может, в такой работе меньше пота, зато неизмеримо выше цели.

Так что уже сегодня вечерним рейсом Ленка вылетает в Сочи, чтобы принять участие в выборе будущего места для первого в России рекреационного парка дикой природы Zoorium. В дальнейшем Милашевич должна будет внести свою лепту в продвижение бренда и расширение его до сети из четырёх зоологических парков: помимо Сочи, в Питере, Москве и Краснодаре. Животные из «Энималсленда» будут помещены в рекреациях для проведения комплекса оздоровительных мероприятий и позже расселены на новых местах, максимально приближенных по условиям содержания к их естественным средам обитания.

Ленка насыщала Глеба, словно булку изюмом, пространными деталями, частными мелочами и прочими ненужными подробностями. Глебу было скучно. Но уже в кафе, налопотавшись всласть о новой должности, но не истребив желания болтать, девушка вдруг скатилась в пограничные материи беседы и поведала Иванголову любопытное. Она рассказала то, что видела в Изборцах Нэнси: про кости и старинную книгу. Всё это, в самом деле, заслуживало внимания, но стало вовсе «не оторваться», когда Ленка, не способная остановиться, начала рассусоливать взахлёб про «крышечное сходбище», про репетицию сорванной теперь уж днюхи. Ленку несло дальше и звучали слова-уколы, слова-тычки: конспирация, подпольное издательство, цензура, транслитруверианцы…