Антон Евтушенко - Симптом страха

— Валяйте ваши вопросы.

— Ты пересекал российско-латвийскую границу незаконным способом?

Санчо недобро сузил глаза.

— Нет.

— Ты пересекал российско-латвийскую границу законным способом?

Пауза.

— Да.

— Поездка была туристической?

— Поездку организовал отец Лаврентий по благословению архимандрита Тихона.

— Да или нет, — напомнил Глеб.

— Нет, поездка не была туристической. Мы закупали у местных пасечников мерву.

— Мерва — это продукт пчеловодства?

— Это отход пчеловодства, если быть точнее. То, что остаётся после перетопки старых сотов. В монастыре мы называли мерву вытопками. Самое дешёвое сырьё для свечного литья.

— Понятно. Значит, ты был в составе группы? Да или нет.

— Да.

— Вы останавливались в паломническом центре?

— Да.

— Вас отпускали в город?

— Да.

— Ты совершал обособленные от группы перемещения?

Снова пауза.

— Да.

— Это было больше одного раза?

— Да.

— Ты положительно относишься к идеологии национализма?

— Что? Нет.

— Ты поощряешь деятельность националистических и антисемитски настроенных организаций?

— Нет!

— Ты знал имя того, кто пытался вербовать тебя?

— Нет.

— При разговоре контактёр упоминал косвенно или прямо организацию под названием «Перконс-крусц»?

— Слушайте, об организации с таким названием я узнал только на допросе…

— Да или нет?

— Говорю же: нет!

— У контактёра было намерение запугать тебя?

— Нет.

— На одной из видеозаписей при проведении допроса ты сказал, что боялся физической расправы. — Глеб притушил едва докуренную до половины сигарету. Достал из пачки новую, размял пальцами. — Отец Лаврентий, в миру Григорий Проскуров, свидетельствовал, что с февраля девяносто шестого ты неоднократно пропускал вечерню, отпрашиваясь в город. Это подтвердили несколько послушников. Также в деле сказано: второго марта, примерно в 20 часов 35 минут у входа в Петровскую башню со стороны городской площади, направляясь в сторону монастыря, ты получил несколько ударов тяжёлым тупым предметом, предположительно камнем, который неизвестный или группа неизвестных нанесли тебе в область темени. Так кто это мог быть, Санчо?

— Нет, серьёзно? Не понимаете? Или делаете вид, что не понимаете?

— Отвечай на вопрос!

— Это ваши легаши стукнули меня.

— Значит, — подытожил Глеб, слегка удивившись, — ты видел нападавших?

— Нет. У меня случилось сотрясение и обморок.

— Тогда почему ты думаешь, что это были сотрудники милиции?

— Не милиции. Говорю, это были ваши люди. Они мне угрожали… высшей мерой. — Санчо оборвал себя на полуслове. — Ваш отец мне угрожал. Называл пособником террористов и требовал письменных признаний.

— Высшая мера? Ну, а как ты хотел, Александр Ильич? — зашипел Глеб в весёлом оскале. — Единственная терапия для таких: вышибать клин клином. Если убиваешь ты, то рано или поздно убивают тебя. Только бьют пулей, а не камнем. Так надёжней.

— Вы считаете, камнем по темечку — не ваш метод?

— Не важно, что считаю я. Я склоняюсь только к фактам. А факты говорят против тебя: о контакте с латышами ты не сообщил Проскурову. Почему умолчал о факте вербовки?

— Какой контакт? Какие латыши? Какая, вообще, вербовка? Был один-единственный разговор в трапезной с человеком славянской внешности, с безупречным русским языком без малейшего намёка на акцент. Он трудничал при монастыре три летних месяца с июня по август. Я даже имени его не знал, и не мог воспринимать всерьёз. Отказался от всего, что предлагал, и после он пропал. Как пришёл, так и ушёл. Таких много было в девяностых. Без документов, без имени, без прошлого.

— Подробнее! — Глеб лихорадочно искал возможность разрядить диалог до откровения. — Что именно он предлагал?

Он закурил вторую сигарету, хотя от сигаретного дыма его уже мутило. Манипуляции с зажигалкой Глеб проводил нарочито долго, превращая обычную процедуру едва ли не в обряд.

— Этот человек предложил печатать и брошюровать его литературу и доставлять один раз в месяц в Чухново.

— Деревня Чухново. Но ведь она заброшена. Зато, — за между прочим заметил Глеб, — до границы с Латвией всего ничего.

Глеб запрокинул голову и безразлично оглядел потолок. На сером от пыли потолке серый паук плёл невидимую паутину. Казалось насекомое вытанцовывало в воздухе, проворно перебирая лапами.

— Как ты отреагировал на предложение вербовщика?

— Сперва подумал, это розыгрыш, он шутит. Он был серьёзен, и я ответил отказом. Даже не стал расспрашивать, что за литература такая, о чём. В тот же вечер он ушёл из монастыря и больше его никто не видел…