Мортен А Стрёкснес - Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

В былые времена нашу лодку, пожалуй, окрестили бы плавучим гробом. Хорошо еще, что мы надели спасательные жилеты. Всё лучше, чем ничего, отвечает Хуго, когда я, как бы ненароком, с надеждой интересуюсь, спасут ли они нас. Это же не гидрокостюмы , особо подчеркивает он, а сам между тем отправляет в рот кусок шоколада (он всегда берет в море шоколад и лесные орехи – это наш самый-самый неприкосновенный запас). Иногда он резко лишается сил – побочный эффект неудачной операции на желудке. Тогда энергия разом покидает его и он в буквальном смысле валится с ног. Такое бывает нечасто, но всегда приходится весьма некстати. В последний раз подобный упадок сил приключился с ним, когда он охотился на зайца в лесной посадке за своим домом на Энгелёйе. Тогда Хуго полз сперва по траве, а потом долго всползал на крыльцо, волоча за собой ружье. Пот тек с него ручьем, а сам охотник не мог вымолвить ни слова. Но Метте смекнула, что надо срочно накормить мужа. В кухне как раз стоял тазик с копченой селедкой, и за какие-то десять минут Хуго умял восемь бутербродов.

Гидрокостюм – и тот помогает не всегда. Несколько лет назад в свольверскую гавань принесло утопленника. Как выяснилось, рыбака из Мельбу, пропавшего за некоторое время до этого. Гидрокостюм позволяет продержаться дольше, в зависимости от времени года и от того, что надето под костюмом. На что рассчитывал этот несчастный, надевая гидрокостюм, когда его лодка уже шла ко дну? Видимо, на то, что “все срастется”. Не срослось: скорее всего из-за того, что промерзшие пальцы не слушались и не сумели до конца застегнуть молнию. В результате вода проникла внутрь, обрекая рыбака на верную смерть.

Медлить тут нельзя. К примеру, практически в это же самое время в беду попал шестидесятишестилетний рыбак, у которого заглох мотор. Зацепиться якорем не удалось, и лодку понесло прямиком на камни. Гидрокостюма у рыбака не было, только обычная одежда да жилет. Однако прежде чем оказаться в воде, он в последнюю минуту успел позвонить в спасательную службу. Сказал, что терпит бедствие, и сообщил примерные координаты. А камни уже совсем рядом, лодка того и гляди разлетится в щепки. Жестокий ветер, мороз десять градусов, темно – рыбаку ничего не оставалось, кроме как прыгать в ледяную воду. Ему удалось вскарабкаться на невысокий отполированный выступ и удержаться на нем, борясь с волной, которая несколько раз пыталась смыть его оттуда. Двадцать минут погодя подлетел спасательный вертолет Sea King 330-й эскадрильи. Осветив место прожекторами, отыскал рыбака и спустил к нему спасателя в корзине. Пальцы у рыбака к тому времени уже совсем окоченели, как, впрочем, и все тело.

Всего за неделю до моего приезда на Скрову в восточной бухте острова обнаружили еще одного утопленника, вокруг которого кружилась пустая моторка. Поехал на рыбалку да неудачно выпал из лодки, а почему – неизвестно.

Рыбацкое ремесло – самое опасное у нас в Норвегии. Никто не считал, сколько рыбаков утонуло в лофотенскую путину с той поры, как Харальд Прекрасноволосый объединил норвежские земли. В один только день 1849 года жестокий шторм, разразившийся в разгар путины, унес более пятисот рыбаков. Оставив сиротами несколько тысяч человек, которые в одночасье потеряли отцов, мужей, кормильцев.

Если сложить данные из архивов Рыбного директората Норвегии за 1887–1896 годы ( Lofotoppsynets annaler ), получается, что за эти годы в результате “кораблекрушений” утонуло двести сорок рыбаков. Основной причиной, согласно донесениям, была штормовая волна – она захлестывала лодку либо переворачивала ее [73] Цитируется по норвежскому источнику: Франк А. Йенссен. “Треска: рыба, создавшая Норвегию” / Frank A. Jenssen. Torsk; Fisken som skapte Norge . Kagge forlag, 2012, ss. 52–53. . Именно так в Вест-фьорде утонуло бессчетное количество народа. Это фактически основа основ, простейшая арифметика: перегруженная лодка + штормовая волна + ледяная вода = утопленник.

– Как по-твоему, сколько всего рыбаков утонуло за лофотенскую путину? Пять тысяч? Двадцать?

Поразмыслив секунду-другую, Хуго отвечает:

– Кто знает, а вдруг, пока они там барахтались, кого-то из них съел гренландец?

Пока вокруг нас лодки, волноваться нечего, снова начинаю волноваться я.

– Как думаешь, хватит? – спрашивает Хуго.

Плоскодонка наполовину забита скреем. Ходим по колено в рыбе.

– Ты шутишь? – иронизирую я, вычерпывая рыбью кровь старой банкой из-под краски, определенной Хуго в качестве черпака.