Мортен А Стрёкснес - Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

Тут Хуго, сняв наушники, принимается осматриваться и выводит нас из нашей мирной дремоты. В лодке у меня припасена бутылочка виски, на торжественный случай. Никакого торжественного случая у нас нет, что, согласитесь, само по себе придает случаю некоторую торжественность, и потому я откупориваю бутылку. Хуго не большой любитель крепких напитков, и тут как нельзя кстати приходится трехлитровая коробка вина. Я делаю добрый глоток виски. Тепло растекается по нутру маленьким гольфстримом, постепенно достигая северного и южного полюсов моего организма. Градус веселья в нашей лодке успевает изрядно подняться, когда Хуго, вновь оглянувшись окрест, вдруг соображает, что пора закругляться. Вокруг красным вином плещется море, а звезды мерцают, словно просеиваясь сквозь сетчатый небесный абажур.

Хуго успевает рассказать байку про то, как однажды они с дядей Арне пересекли Вест-фьорд на “Хельнесунне”. Дядя Арне славился голосиной , причем настолько зычным, что мог перекричать толпу, и потому ему всегда поручали вести шумные собрания – на праздниках в честь дня конституции 17 мая или вечеринках в доме молодежи. Хуго, тогда четырнадцатилетнему отроку, случилось зайти в крошечный отсек позади капитанской рубки, в котором размещалась радиостанция и эхолот. Там на столе поверх морских карт лежал раскрытый блокнот. Дядя Арне сочинил стихотворение. Несколько строф отпечатались в памяти Хуго: “Под небом ночным / где звезд мириады горят / стою у руля”.

И в тот самый миг, когда вспыхивает Скровский маяк, Хуго произносит:

– Всё, поднимаем снасть и уходим. А то темень на дворе.

Прожектор, разрезав тьму, на мгновение фиксирует нас в своем овале и тотчас ползет дальше, посылая снопы света в морскую даль.

Из всех неразумных затей, которые только можно было выдумать, неразумность нашей затеи кажется нам наиболее разумной.

Поплавок интересует нас лишь тогда, когда движется. Чем дольше он остается недвижим, тем меньше нам дела до него. Мы выходим в море ежедневно – с утра до вечера. И с каждым днем тают наши шансы на удачу. Время от времени мы вынимаем крючок, чтобы проверить, на месте ли наживка. Она не тронута, разве что пара донных козявок ползает по ней. Или домашний лосось не по вкусу нашему гренландцу? Неужто другие любители тухлятины, вроде миксины, первыми прибудут к угощению? Если пойманного палтуса вовремя не вытащить из воды, миксина за несколько часов обглодает его подчистую, вынешь только шкуру. А может, только ворвань и чиста настолько, что гренладец не брезгует ею.

На море, где бы мы ни шли, отовсюду на нас смотрит Скровский маяк, высоченный и прямой. Выходя, мы пробираемся впритирку с ним. К третьему дню рыбалки мне начинает чудиться, что его подслеповатый глаз неотступно следит за нами.

Мы бы и рады были пережидать на суше, но течения в проливе так сильны, что сказать куда легче, чем сделать. Мы даже не можем оставить нашу лодчонку на приколе, приходится вытаскивать на мостик.

Маяк на острове Скрова был построен в 1922 году. Несколько десятков лет на нем жили сразу две семьи. Не худший вариант, надо сказать, ведь, как известно, не один смотритель помешался рассудком от слишком продолжительного одиночества. Многие не выносят затворничества. Вот и Норвежская маячная служба, по-видимому, желая поддержать здравомыслие смотрителей, организовала собственные передвижные библиотеки, кочующие от маяка к маяку. По воле случая несколько книжек из их фондов осело в моей домашней библиотеке: среди них два сборника исландских саг. Открывая один из них, я вижу на форзаце штемпель маячного ведомства и думаю о том, что книга эта посетила все норвежские маяки во времена, когда те еще были заселены. В моем воображении возникает фигура смотрителя – как он сидит и читает исландские саги, и пусть вокруг зима и беспросветная мгла, и злые шторма грозятся в стекла, но жизнь на маяке преисполнена надеждой и мечтами.

Особенно тяжким испытанием, вероятно, стал супертайфун 1959 года, во время которого маяк передавал свои координаты с помощью сирен. Его жалобный, утробный вой пробирал до печенок за километры.

Во время войны Скровский маяк оккупировали немецкие солдаты. Один из них, по имени Курт, повесился в башне, местные жители помнят об этом, хотя, возможно, это всего лишь небылица. Правда, в последние годы чаще вспоминают более поздний трагический случай. Не так давно паром “Рёст” шел по протоке между островом Скрова и маяком, уточняя координаты идущей через протоку высоковольтной линии электропередач. Один из членов экипажа совершил роковую оплошность. Забравшись на мачту, принялся замерять примерную высоту линии удочкой. Но напоролся на провода и, получив двадцать тысяч вольт, скончался на месте.