Татьяна Василевская - Если бы

— Ну, что Ковальская, письмо получила? — вместо приветствия спросил он у Веры.

— Получила. — улыбнулась Вера, догадавшись, что Вовану тоже пришло письмо от Сергея.

— А я тоже получил! — сказал Вован и помахал конвертом у нее перед носом. — Хочешь почитать?

— Не знаю. Ну давай. —несколько растерявшись от неожиданного предложения сказала она.

С одной стороны, в письме Вовану навряд ли были какие-то тайны или, что-то очень уж интересное. Но ей стало любопытно, как общаются между собой Сергей и Володька. Вместе-то она их и не видела.

Вера быстро прочитала письмо. Оно было довольно короткое и, как она и предполагала, в нем были только описание жизни в лагере, немного про коллег Сергея и пара шуток, которые они видимо использовали, общаясь друг с другом. В конце письма Сергей передавал привет родителям Вована и еще шла приписка, с просьбой вести себя прилично и не доставать Веру.

Вера вернула Вовану конверт. Убрав его в карман он протянул руку и сказал:

— Ну!

— Что ну? — не поняла Вера.

— Ну, ты мое письмо прочитала. Давай теперь твое читать. — нахально улыбнулся Вован.

Вера вытаращила глаза.

— Ага, сейчас! Разбежался.

— Да ладно, Ковальская! Так нечестно. Я же тебе свое дал. Теперь ты должна.

— Ничего я не должна. Я тебя не просила.- сказала Вера, не переставая удивляться нахальной изобретательности Вована.

— Да ты меня буквально умоляла. — заявил Вован. — Я по глазам видел.

— Телянин, ты дурак?! — Вера снова рассмеялась. Все таки он неподражаем.

Великодушно простив грубость, Вован продолжал уговаривать.

— Вер, ну мне как священнику, можно доверить любой секрет. Не ломайся, давай. — он снова протянул руку.

— Володь, отстань!

— Так чего, не дашь? — обиженно спросил Вован.

— Нет.

Вован демонстративно отодвинулся от Веры.

— Да не очень-то и хотелось. Я вообще из вежливости спросил. Думаешь мне интересно читать про ваши шуры-муры, или про то, как тебе Серега пишет «Привет мой маленький тараканчик!», или «Целую тебя в пятачок, мой сладенький, розовенький поросеночек!». — Вован оценивающе посмотрел на Веру. — Хотя на поросеночка ты не тянешь, скорее «жабка» или «гусеничка».

— Слушай, заткнись! Или маленький тараканчик сейчас съездит большим учебником по твоей пустой болтливой голове.

После отъезда Сергея Вован «взял шефство» над Верой, как он сам это назвал. Они и раньше были в дружеских отношениях, но не в близких, а просто общались по приятельски, хорошо друг к другу относились. Любили поболтать, посмеяться. Вере нравилось неуемное, даже буйное чувство юмора Вована. Его склонность к разного рода проделкам, которые никогда никого особо не задевали, но всегда были ужасно смешными. Вован тоже симпатизировал Вере. Ему нравилось, что она не строит из себя какую-нибудь цацу, а ведет себя естественно, не притворяется и не рисуется как многие девушки. А еще ему очень нравилось как она смеется. Вован буквально обожал ее смех. Смеялась Вера искренне, заразительно, и нередко хохотала до слез, совершенно не стесняясь такого бурного проявления эмоций.

Теперь Вован начал садиться рядом с Верой во время лекций. При этом неизменно говоря: «Посижу уж с тобой Ковальская. Присмотрю. Сама понимаешь, другу слово дал. А то ты ж такая несамостоятельная, беспомощная.» После этой фразы он с видом великомученика опускался на сидение рядом с ней и еще долго потом кряхтел и вздыхал, давая понять на какие жертвы он идет ради данного другу слова. В институтский буфет они тоже ходили теперь вместе. Вован произносил примерно такую же речь, менялось только начало «Поем уж с тобой вместе….». Время от времени он провожал Веру до электрички говоря: «Провожу уж тебя и т.д…». Когда они вместе с ребятами из группы устроили поход в кино, Вован, естественно, уселся рядом с Верой заявив: «Посмотрю уж с тобой кино…» -, после чего строго посмотрел на Веру и сказал: «Только смотри Ковальская! Мы с тобой в темноте еще ни разу один на один не оставались. Надеюсь, будешь вести себя прилично, не воспользуешься моей беззащитностью и неопытностью. Понимаю тебе трудно устоять, но держи себя в руках.». Сначала Веру все это смешило, но по прошествии пары недель уже порядком поднадоело и начало раздражать.

— Телянин, не пора сменить пластинку? — сказала она Вовану, когда он в очередной раз толкнул речь про обещание данное другу. Вован с печальным видом вздохнул и сказал:

— И рад бы, Ковальская, сам устал, надоела ты мне хуже горькой редьки, но сама понимаешь, я слово другу дал.