Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

Катя вышла из комнаты. Она хотела плакать, но плакать было нечем. Вернувшись обратно в палату, где лежал отец, старуха вновь села на табурет и посмотрела на свою слежавшуюся кожу.

— Да, Максим, камушек-то я тот не сохранила. Совсем забыла про него.

Вдруг резко погас свет, включились резервные огни. Где-то в подвале заработали генераторы. В наступившем сумраке реанимация стала больше похожа на рубку космического корабля, с десятками мониторов и мигающих лампочек.

Катя испуганно оглянулась по сторонам и увидела, как за наблюдательным стеклом кто-то стоит. Старуха вгляделась в лицо, но не смогла узнать человека. Катя встала с табуретки и подошла к стеклу, но тот, кто стоял за перегородкой, рванул в темноту.

— Куда ты? Стой! Я лишь хочу поговорить!

Екатерина Валерьевна открыла дверь и вышла из реанимационного бокса. Никого не было, только послышался звук закрывающихся лифтовых дверей. Катя пошла на звук, пытаясь привыкнуть к темени, но зашла куда-то не туда. Вернулась.

Прошла еще немного и увидела светящуюся табличку. Лифт. Подошла ближе и нажала на кнопку вызова. Когда лифт поднялся, она зашла внутрь и стала искать кнопки, но тут двери закрылись, и она почувствовали резкий спуск вниз. Старуха сползла на корточки.

— Это сколько же этажей в здании, что так долго едет лифт?

И только она это произнесла, как двери открылись. Посмотрев вперед, старуха ничего не увидела. Протерла глазницы в надежде убрать белесую пелену, но это не помогло. Под водой черпать воду бессмысленно.

Катя нащупала перед собой пространство и сделала неуверенный шаг. Постояла немного. Отдышалась. Хотелось курить. Очень хотелось курить. Ее легкие, наконец, вспомнили, что она уже несколько дней не видела ни капли никотина извне. Ни капли смолы. Она сделала еще несколько шагов вперед и ударилась обо что-то ногой.

Потрогала.

— Каталка? — подумала она. — Да, кажется, каталка. Металлическая. Неужели нельзя было убрать из-под ног каталку?

Катя оттолкнула каталку в сторону и пошла наощупь, насколько позволяло зрение. Уткнулась в тупик. Повела правой рукой. Оказалось, что это не тупик, а поворот. Она повернула направо и пошла дальше. Тут старуха, наконец, различила слабое свечение слева и пошла на него.

— Палата, что ли?

Она зашла. Огляделась. Увидела еще одну каталку и несколько ламп. Ей вдруг жутко захотелось спать.

— Вот сейчас бы лечь и больше никуда не ходить. Как же я устала.

Бабка прикрыла за собой дверь. Противный скрип пронзил уши.

— Не могут смазать.

Катя забралась на каталку. Легла на спину и закрыла глаза.

— Кто я? — подумала она. — Я, что уже умерла?

Тут ей почудилось, или в действительности кто-то стал поворачивать ручку двери. Страх на долю секунды как всегда опережал того, кто стоял за дверью.

— Кто это мог быть? Может, это тот человек?! Кто там?

Дверь открылась. Силуэт в сумраке был почти не различим. Человек прошел несколько метров вперед. Что-то зацепил, и это что-то упало с треском. Катя пристально всматривалась в размытое пятно лица. Так потерявшийся ребенок ищет свою маму среди лиц в толпе. И тут она увидела, а точнее разглядела. Всего на одну долю секунды, но этого ей хватило.

Катя собрала в горле последние силы и произнесла:

— Максим, я здесь. Подойди ко мне.

«Черепаха» уже не думала о том, как он оказался в подвале, а приняла это как данность. Она искала его — и вот он нашелся. Тот, кто так любил ее, тот, кто желал ее по-настоящему.

Человек подошел к старухе и молча взял за руку.

— Максим, — еле выдавила она из себя. — Побудь со мной немного. Мне недолго осталось. Знаешь, Максим, я рада, что ты здесь, и что я могу снова чувствовать твою руку.

Видишь ли… Я прожила непростую жизнь, полную ошибок и разочарований. В моей судьбе почти не было светлых пятен. Она сыграла со мной злую шутку. У меня был сын. Он давно умер. Мои родители погибли. Чуть позже я нашла своего родного отца, но он ушел во второй раз, я даже не успела узнать его как следует. Все близкие мне люди уходили из моей жизни поспешно. В конце концов, меня это раздавило.

Просто выслушай меня. Я очень виновата перед тобой… Только поняла это слишком поздно. Ты представить себе не можешь, насколько поздно. Именно в тот день, когда ослепла. Я поняла, что больше никогда не смогу тебя увидеть и попросить прощения. За всю свою никчемную жизнь я даже не попыталась узнать, жив ты или нет.

Долгие годы я говорила себе, что твоя мать стала причиной нашего развода. Каждый день искала подтверждения этим словам, но, в конце концов, поняла, что сама во всем виновата. Но ты должен меня понять и простить. Я не могла тогда поступить иначе. Я была другой — молодой и глупой. Прости, ради Бога.