Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

Мне стало немного страшно от того, что мой разум склоняется ко второй сущности. Мол, сиди тут. Чего тебе нужно? Там серость, сырость, холод, проблемы, больной муж, а тут солнце и любимый человек рядом.

Запись №26. Я собрала вещи. Вылетаю. Начальник все понимает. Примет любое мое решение. А я хочу остаться здесь с ним…

Запись №27. Вылет задерживают на неопределенный срок. Сижу и плачу. Звонила в Москву. Говорят, готовят к пересадке сердца. Я не верю. Почему пересадка сердца?! Зачем пересадка сердца?! Он же был совершенно здоров, когда я улетала…»

— Понимаете, вылет тогда задержали, а когда прилетела, то к нему уже не пускали, — попыталась оправдаться Катя то ли перед собой, то ли перед молодым человеком.

Она резко смахнула рукой стакан со столешницы и тот, ударившись об пол, разлетелся на множество осколков.

— Вам, Екатерина Валерьевна, нужно прилечь на диван. Давайте я отведу вас в комнату для гостей.

Она согласилась, попыталась встать, но на ее плечи будто давили стоящие за спиной невидимые люди. При поддержке молодого человека, старуха пошла, задевая пустые столики.

— Посидите тут, Екатерина Валерьевна. Я сейчас схожу за вещами и вернусь.

Старуха тяжело задышала. Глаза ее, то закрывались, то открывались.

— Сидела бы сейчас спокойно на ступенях с дедом, горя бы не знала. Кого я собралась найти? Уже и черепков его не найдешь в земле.

Она вновь открыла дневник и стала, листая страницы, искать нужное место.

«Запись №32. Катя, я подаю на развод, как только выпишусь. Так будет лучше для нас обоих. Но я не сжигаю все мосты. Пусть моя нерешительность в этот раз сыграет положительную роль. У тебя будет больше месяца, чтобы подумать обо всем, осмыслить, решить. Месяц — это очень хороший срок, чтобы понять, хочешь ты быть со мной или нет. Я люблю тебя и всегда готов к диалогу».

Вернулся молодой человек.

— Понимаете, я тогда была взбешена. Как так? Разводиться? Я не сплю ночи напролет. Довожу себя до психоза, а он — подает на развод! Хотела даже позвонить немедленно. А потом так разозлилась, что просто согласилась. Не думала, что это все будет настолько серьезно. Думала, ну хорошо, месяц. Значит, действительно есть время подумать, взвесить, проверить наши с ним отношения. Была уверенна, что он извинится. Как так? Взять и подать на развод в такое непростое для нас время? Мне это показалось слабоволием с его стороны.

Молодой человек подложил ей под голову подушку, украшенную вышитыми птицами.

— Сейчас уже многое исчезло из памяти, но, кажется, я как-то заработалась, окунулась в новые проекты со своим начальником. Решила, что нужно взять паузу. Просто общались, решали рабочие моменты, строили планы. А в тот день с утра все пошло как-то не так. Обычные женские неурядицы на пустом месте. Завтрак. Совещание. Обед. Выезд на объект. Ужин. Совещание до ночи и небольшой фуршет. Разряженная батарея на телефоне. Дома свалилась на кровать без сил, поставила телефон на зарядку, и только закрыла глаза, как приходит напоминание. Точнее, сразу десять или двадцать уведомлений: «Решить насчет развода с мужем. Позвонить и все обсудить».

Я была так занята, что даже не смотрела в телефон. Когда читала напоминания, то официально мы уже были разведены. Точка. Осталось только поехать и забрать свидетельство. Помню, подошла к бару, и влила в себя четверть содержимого из первой попавшейся бутылки. Я тогда абсолютно не знала, что мне делать. Тысячи мыслей, как пчелиный рой, и от каждой мысли как от жала, больно.

Позвонить сейчас? Не звонить? Извиниться? Или махнуть рукой? Я не знала, что и как мне делать дальше. Матери звонить не стала. Боялась. До утра ждала от него звонка. Не могла поверить, что пунктуальный Максим не позвонит сам. Обычно он мой телефон разрывал звонками.

— Получается, семью разрушила гордость? Ни один из вас не решился пойти на примирение первым?

Старуха глубоко вздохнула и, словно продолжая оправдываться, продолжила:

— На следующий день позвонила начальнику и попросила побыть со мной. Я бы попросту не выдержала еще одной ночи в одиночестве. Потом у нас с ним все закрутилось еще сильнее. Мне стало как-то легко. Раз Максим решил развестись, то пусть так и будет. Окунулась с головой в новые отношения, в работу, и не могла подумать, что эта крохотная частица меня продолжит, словно хронический колит в кишечнике, жить своей жизнью. Я старела, а она — нет. Ждала, чтобы заявить о своих правах, чтобы теперь вынести мне обвинение. А какой смысл теперь искать? Непонятно, что искать, где, кого? Ничего больше не осталось от прежней жизни. Я же не археолог, в самом деле.