Геннадий Дмитриев - Весь мир под крылом

Куда он уйдет, вправо или влево? Большинство людей по природе правши, пилот управляет самолетом правой рукой, а левой — двигателем, потому влево выполнять маневр удобнее, чем вправо. Ему нужно быстро развернуться, пока я еще не прижал его. Конечно, он уйдет влево, только влево! Нужно его упредить, начать разворот на мгновение раньше, иначе будет поздно. Когда же он положит машину в вираж? Сейчас, только сейчас и ни секундой позже!

Я начал разворот одновременно с немцем, не давая ему оторваться. Но сейчас у меня больше скорость, а значит больше и радиус разворота, я сильнее нажал на педаль левой ногой, выполняя разворот со скольжением. Пушки смотрели в сторону фоккера, скольжение гасило скорость, уменьшая радиус разворота. Нет! Никуда ты не денешься от меня! Еще один вираж и он у меня в прицеле, можно открывать огонь. Он хоть это понимает? Да, понимает, несомненно, понимает! Он должен что-то предпринять, что он сделает, чтоб выйти из-под удара? Вверх он уже не уйдет, я выше его, бой на виражах он непременно проиграет.

У нас еще есть запас высоты, небольшой, но есть. Единственное, что ему остается, так это уйти вниз переворотом через крыло, прямо с виража. Выполнять переворот с виража опасно, мгновенно до максимума возрастут скорость и перегрузка, а высота на пределе, ее может не хватить для вывода из пике, но другого выхода у него нет. Рост скорости — это то, что ему нужно сейчас, если я опоздаю с маневром — он уйдет, а мне может просто не хватить высоты для выхода их пикирования, если я пойду за ним. А если не пойду, то потеряю его, пока я развернусь, он уйдет, уйдет на форсаже, а я использовать форсаж уже не смогу, держать мотор на этом режиме можно не более десяти минут, иначе движок заклинит, эти минуты уже истекли, пока я догонял «фоккер».

Когда, когда начнет он маневр? Нет, пока еще рано, он подпустит меня как можно ближе, когда я уже смогу стрелять, и пока я буду прицеливаться, он уйдет переворотом через крыло. Ближе, ближе, еще ближе, так, вот сейчас, вот сейчас бы я начал ловить его в прицел, дистанция метров двести, можно ближе, но ближе он не пустит, конечно, не пустит, я бы тоже не пустил. Теперь пора, если я не ошибся, то он начнет маневр именно сейчас.

Я надавил левую педаль и прижал ручку управления к борту влево, не снижая оборотов двигателя. Мы одновременно ушли вниз, не удалось немцу меня опередить, я правильно все рассчитал. Мы шли вниз, к земле, он умышленно затягивал вывод из пике, «фоккер» в пикировании набирает скорость быстрее «лавочкина», но на выходе я его догоню, «фокке-вульф» хуже выходит из пике, чем Ла-5ФН, более плавно, с меньшей перегрузкой, теряя при этом скорость. Тут-то он и попадется.

Попадется? А если нет? Вот, он уже выводит машину в горизонт, он, конечно бы, потянул вверх, на вертикаль, скорость позволяет, но я вышел из пике раньше, и теперь повис над ним, вверх он уже не уйдет. Высоты нет, вниз уходить просто не куда, а вверх нельзя, остается одно, только на вираж, все же я заставлю его работать на виражах.

Куда он уйдет, куда? Вправо или влево? Влево, конечно влево, он всегда уходил влево. И вдруг как огнем обожгла меня мысль, нет, не влево, а вправо! Он знает, что я жду от него маневра влево, и он, наверняка понял, в результате всех наших эволюций, что вправо мой самолет маневрирует хуже, если не дурак, то понял, а похоже на то, что он не дурак.

Я готовлюсь к левому виражу, и он это понимает, а он уйдет вправо, пока я переложу рули с левого виража в правый, он уже сделает полвитка. Моя машина повреждена, в правом развороте она стремится увеличить крен и опустить нос, нужно постоянно удерживать ее от срыва, радиус разворота увеличивается, и он за два или два с половиной витка зайдет мне в хвост. Тогда мы поменяемся ролями, уже мне некуда будет уйти. Переложить машину из одного виража в другой я не успею, я сразу же попаду к нему в прицел. Нет, вправо, только вправо. Я положил самолет в правый вираж и тут же, немедля, дал очередь из всего оружия. Две пушки и два пулемета одновременно выплюнули огненный смерч.

Немец, буквально, наткнулся на очередь, как всадник на копье, летящее наперерез. Я видел как пули и снаряды рвали дюраль «фокке-вульфа», они прошили его от мотора до стабилизатора, я видел как отвалилось крыло, как вспыхнул бензобак, расположенный в конце фюзеляжа. «Фоккер», разваливаясь на куски и оставляя шлейф дыма, шел к земле, падать ему пришлось не долго, высоты не было. Удар об землю, вспышка, и все, все, бой закончен.