Геннадий Дмитриев - Весь мир под крылом

«Нет! Я не хочу!» — мелькнула последняя мысль в угасающем сознании. Так глупо, так бездарно поставить себя под удар! «Выходи из атаки! „Фоккер“ слева, выходи, я прикрою!» — крикнул мне по рации ведомый и рванулся наперерез заходящему слева «фокке-вульфу», но не успел. А я, вместо того, чтобы уйти вправо, продолжал атаку, всего одно мгновение оставалось, чтобы нажать гашетку пулемета и завалить «юнкерс». Поздно. Теперь уже все поздно, осталась только одна точка на земле, и все, больше ничего.

В каком-то последнем, безумном отчаянии я уперся ногами в педали и, привстав над сидением, спиной, руками, всем телом, всем своим существом рванул на себя ручку управления. Нет, я не услышал, а почувствовал каким-то звериным чутьем скрежет металла, обломок обшивки, заклинивший руль высоты, оторвался, и ручка поддалась. Перегрузка вдавила в сидение, в глазах потемнело.

Самолет вышел из пикирования в нескольких сантиметрах от той точки, в которой ждала меня смерть. Сжатый воздух под крыльями ударил по земле, поднимая облако пыли. Я набрал высоту, осмотрелся. Самолет слушался рулей, хотя вправо маневрировал вяло и неохотно, но все же держался в воздухе и мог продолжать бой. Вокруг меня никого, ни своих, ни противника. Где ведомый? Черт!

Бой окончен, пора домой. Разворот влево, и вдруг справа из-за облака, выходит «фокке-вульф», он не видит меня. Чуть правее и он в прицеле. Форсаж двигателя, вперед! Так, где же ведомый? Да, вот он, на месте, как и положено в правом пеленге. На душе спокойнее. «Прикрой, атакую!» — крикнул я ему, заходя «фоккеру» в хвост. Прицел, упреждение, короткая очередь. «Фоке-вульф», задымил, завалился на левое крыло, пошел вниз. Я проводил его взглядом, а зря! «Никогда не смотри, как падает сбитый враг, — учил командир полка, — прозеваешь — окажешься на его месте».

Пули ударили справа по фюзеляжу, прошили фонарь кабины и приборную доску. «Фокке-вульф» прошел надо мной, боевым разворотом выходя из атаки. Откуда он взялся? Черт! Ведомого нигде не видно. «Сбили!» — мелькнула тревожная мысль. Этот чертов «фоккер» сбил ведомого и атаковал меня.

Боль, досада. Как же так? С самого начала войны вместе, друг друга понимали с одного слова, с одного взгляда, и на тебе! Моя вина. Если бы тогда послушал его и вышел из атаки, то и он бы сейчас был жив. Сожалеть поздно, можно только отомстить. Мы остались одни, я и тот «фокке-вульф». И один из нас должен был упасть на землю, объятый пламенем. Другого исхода не будет.

Боевым разворотом влево вышел я «фоккеру» в лоб. Принято считать, что лобовая атака непременно заканчивается гибелью одного или обоих противников, кто раньше отвернет, тот и подставит себя под удар, если не отвернет никто — столкновение и взрыв. Это не совсем так. В лобовой атаке противники сходятся со скоростью до тысячи километров в час, а то и более. Не так просто попасть друг в друга, даже для того, чтобы столкнуться, времени для прицеливания почти нет. Нужно прицелиться, дать короткую очередь по врагу, не раньше и не позже, а только в тот, единственный момент, и отвернуть тогда, когда противник уже не сможет среагировать, не успеет ни выстрелить, ни уклониться.

Нужно еще знать, куда отворачивать, чтобы не столкнуться. Мы шли навстречу друг другу, и никто не отворачивал, мы оба шли до конца. Выстрелили мы одновременно, но ни моя очередь, ни очередь «фоккера» не достигли цели. Мы разошлись, едва не столкнувшись.

Я потянул на себя, выводя машину на вертикаль, вот уже горизонт лег на капот, и я увидел, что немец не разворачивался для атаки, а пытался уйти, разгоняя самолет в пологом снижении. Нет, я не дам ему уйти, максимальная скорость Ла-5ФН больше чем у «фокке-вульфа», никуда он от меня не денется. Я еще добрал ручку на себя, выполняя три четверти петли с переворотом, и теперь догонял немца, имея преимущество в высоте.

«Ну, давай, родной, еще, еще, — говорил я самолету, — еще немного, и мы догоним его». Я сросся с машиной, рули высоты, элероны и руль направления были продолжением моих рук и ног, сердце бешено колотилось в такт ревущему на форсаже мотору, я уже не существую без самолета, как и он без меня, мы вместе победим, или вместе умрем.

«Фокке-вульф» приближался, если я чуть отдам от себя ручку управления, то через несколько секунд догоню немца, но тогда потеряю преимущество в высоте, а он уйдет на вертикаль.

Немецкие пилоты не любят боев в горизонтальной плоскости, считают их не перспективными, и предпочитают вертикальные маневры. Но пока я выше его, он не сможет уйти вверх, он сразу же попадет в мой прицел, дистанция быстро сократится, и все, ему конец. Хочет он того или нет, но ему придется уйти на вираж. «Фокке-вульф» выполняет вираж за 22 секунды, а Ла-5ФН — за 18, за два или три витка я зайду ему в хвост.