Андрей Виноградов - Не ум.ru [litres]

Поразительная тенденция: чем меньше тебе осталось жить, а это лишь вопрос статистики выживания мужской популяции в средней полосе России, тем проще хочется эту жизнь сделать. Но черт побери, прости господи, как же трудно это все! Повеситься хочется. Но это совсем уж просто. До такой степени упрощения опускаться не следует. Хотя бы потому, что не жизнь упрощает.

Что до расстояний, то ближе, конечно, к сестре, но с ней другая проблема: она, глазастая, непременно спросит сварливым тоном, или, наоборот, вкрадчиво, зависит от настроения: «Зачем ты порвал пальто?»

«А правда, зачем?»

«Вот ты идиот».

Несимметричную, назовём ее так, губу тоже углядит, но спросит исключительно про пальто. И я начну злиться. Что за идиотская привычка задавать бессмысленные вопросы! Раздражает невероятно. Вообще, если бы она не была моей сестрой, всенепременно оказалась бы сестрой моей бывшей жены. Прямо ее ментальный близнец. При том, что физически безраздельно мой.

Будто я нарочно пальто рвал. Проснулся и постановил: сегодня порвать пальто. Безотлагательно. Завтра будет поздно. И место будущего ущерба определил. На карте. А для верности, если вдруг вылетит из головы, пометил фломастером. Ну что за бред голимый сожительствует с такими полезными для хозяйства мыслями в женской голове. Ну, спросила бы сочувственно: «Где? Обо что?» На худой конец: «Как же так?» Потом зашить предложила бы, пошутила дежурно, не едко – брат ведь, – что у мужиков с мелкой моторикой полный облом. Это неправда. Наличность мы пересчитываем как пришпоренные. Чем ее больше – тем быстрее, настроение сказывается. Если речь о приходе. Если отдавать, то тут сестра на двести процентов права. Карты, правда, во всех случаях тасуем – любо-дорого, если позаниматься. Однако миф жизнью перебить так же мало шансов, как черта отогнать крестным знамением, потому что пассам руками он не поддаётся, а в душе… В душе… – дерьмо. Такой необычный гастро-маршрут вырисовался. Оттуда, но не туда.

Словом, нитка, иголка, разговор по душам… А так спросит свое «зачем?» – я надуюсь, сдерживая негодование. А оно будет поддавливать изнутри, иначе не было бы никакой надутости. И буду молчать как истукан. Что на такую глупость ответишь? Можно, конечно, отмахнуться незлобно. Мол, хватит уже в старшую играть. Подумаешь, две минуты той разницы?!

«Чревато».

«Согласен».

Совсем не к месту напомнишь, что она действительно старше, а значит, отвечает за меня, младшего. Защитить обязана, таков долг. Но отчего защитить и, главное, как – не знает. Такие чувства переживают матери, когда сыновья в армии. Или в тюрьме. Я так это вижу. Отцы тревогам в беспомощности тоже не чужды, но хорохорятся. Мужики!

И расплачется сестрёнка моя от беспомощности. И начнёт что есть сил жалеть меня сестринской и просто женской жалостью. Выходит, что сразу двумя. Вынести такое мне точно не по силам. Сегодня нет. А переменчивость настроений – ещё один конёк женщин в нашей семье. Как радиоволны в приёмнике, если нажать кнопку «scan». Выйдет хуже, чем с ходу, не дожидаясь вопроса, который мне так неприятен, потому что глуп, продемонстрировать надорванный карман и наплести что-нибудь относительно убедительное. Разумеется, не про микромиры и пришельцев.

Можно так. Лучше так. Проще так. Но это не выход. Потому что я понимаю порядок вещей. Не повсюду и не всегда. Не во Вселенной. Не в планетарном масштабе и даже не в районном. В отдельно взятой московской квартире. Если сестра в приступе жалости ко мне в самом деле в сырость ударится, то в слезах обязательно кликнет мужа из его берлоги с гигантским телевизором, настроенным на один неизменный спортивный канал. Вот, кстати, кто чисто теоретически должен быть постоянно в тонусе относительно флага. Но что-то внутри меня, распознающее окружающий мир, как эхолот у кита – или не у кита? Или не эхолот? – подсказывает мне: все не так.

Сестрин муж никак не вписывается в мои представления о связи отдельно взятого гражданина с государственной символикой. Это единственное, чем он мне хоть сколько-нибудь импонирует. Тем, что во что-то не вписывается. При этом сомневаюсь, что догадывается о самом факте и о том, что этот тот самый поворот, мимо которого не стоит промахиваться. Смешно.

«Давай-давай, посмейся. Заодно и порежешься, а то прямо красавец писаный, девки на улице падать будут, а падать им не следует, дюже грязно».

«То есть порезаться – это людям на пользу?»

«Все чем можешь».

Однако щека под лезвием надута грамотно, с одной стороны опухоль в помощь, и рука моя как никогда тверда – выспался.